Разгадка

Это или нечто иное — но что-то в этом мире вселяло тревогу. Мужчины и женщины не позволяли себе гулять поодиночке и сохраняли бдительность. Кто знает, что могло таиться в зарослях, среди руин? Фаррелл, хотя ему очень не хотелось нарушать предписания относительно униформы ФИКС, отдал категорический приказ не покидать судно без огненно-красных безрукавок поверх одежды. Поводом послужила перестрелка между группами охотников. К счастью, обошлось без жертв, однако четверо мужчин и три женщины надолго выбыли из строя, получив огнестрельные ранения.

— Вам не кажется, капитан, что нам пора на взлет? — спросил Граймс у Фаррелла.

— Отнюдь, коммодор. Мы должны быть уверены, что новые тканевые культуры приживутся.

— Это просто отговорка.

— Согласен, это просто отговорка.

— Вы ждете, чтобы что-нибудь произошло.

— Именно так. Черт подери, коммодор, это чувство неотвратимой беды давит на меня, оно давит на всех нас. Но я хочу обнаружить что-то определенное, о чем я мог бы доложить Лордам Коммиссионерам*5.

— Джеймс, четвертая нашивка на рукаве этого не стоит.

— Я поставил на карту нечто большее, чем продвижение по службе, сэр. Хотя, не скрою, я бы не отказался от повышения. Просто я ненавижу сражаться с врагом, которого нельзя увидеть, нельзя потрогать. Я хочу довести дало до конца. Я не хочу уползать отсюда поджав хвост.

— Первые колонисты рассуждали точно так же.

— Но они…— Фаррелл запнулся.

— Я продолжу за тебя, Джеймс. Они были обычными людьми. У них не было кокарды Службы на фуражках, погон Службы на плечах и нашивок Службы на рукавах. Они понятия не имели о дисциплине. Но как долго ты способен продержаться на одной дисциплине, борясь с этим напряжением? Если не принимать в расчет золотые галуны и блестящие пуговицы?

— Достаточно долго.

— Это его личное дело, Джон, — вмешалась Соня. — Он принимает решения. А я согласна с ним и тоже считаю, что нам следует оставаться на Кинсолвинге до тех пор, пока кто-нибудь не устроит шоу в честь нашего визита.

— Спасибо, Соня, — сказал Фаррелл. — Простите, но я вынужден откланяться. Нужно кое за чем проследить.

Когда молодой человек вышел, Соня повернулась к мужу.

— Ты становишься слишком осторожным, Джон. Стареешь? Или дуешься из-за того, что сам не можешь себе такое позволить?

— Я не люблю этот мир, дорогая. И у меня есть на то причины.

— Ты позволяешь ему давить на себя. Ты выглядишь так, будто не спал по меньшей мере неделю.

— Я действительно не спал. Только давай не будем об этом.

— Но почему ты ничего не сказал мне?

— Чертовски глупо… Все тот же проклятый кошмар — ты знаешь, о чем я. Стоит задремать — и он возвращается.

— Ты должен был мне сказать.

— Да, конечно, — он медленно поднялся на ноги. — Может быть, я просто засиделся на месте. Надо немного проветриться…

— Я пойду с тобой.

Она достала из гардероба алые куртки. Граймс вытащил из ящика стола свой крошечный «минетти», положил его в один карман, а в другой — запасную обойму. Оружие более крупного калибра вместе с мини-передатчиками выдавал вахтенный офицер, который дежурил при входе в воздушный шлюз.

Через несколько минут Соня и Граймс покинули судно. Прямо от подножья трапа начиналась тропа, разбитая и обгорелая, протоптанной среди зелени, по той тропе, которая вела к разрушенному городу.

День еще только начинался. Солнце высоко стояло в бледном небе, однако ветерок неприятно пробирал холодом. И тени… Слишком густые — ни в одном из миров, где довелось побывать Граймсу, тени не были столь густыми. Казалось, они жили самостоятельной жизнью. Или у него просто разыгралось воображение?

Граймс и Соня шагали уверенно, но осторожно. Приходилось внимательно глядеть под ноги: казалось, плети ежевики и лианы пытаются спутать им щиколотки. По обеим сторонам каменистой тропы намертво сплелись в горькой беззвучной схватке растения: деревья и кустарники, местные и доставленные с Земли и из других миров, паразитировали друг на друге. Буйство и яркость красок не могли избавить от чувства, что здесь торжествует смерть, а не жизнь, и сквозь все запахи, витавшие в холодном воздухе, пробивался запах тления.

Они подошли к окраинам города, пробираясь среди вывороченных бетонных плит. Когда-то здесь проходила дорога, теперь плиты торчали из земли под разными углами, поднятые корнями деревьев. Когда-то здания, мимо которых проходила эта дорога, построенные по принципу «ничего лишнего», выглядели удручающе однообразно. Теперь же разрушающий их плющ, который распространялся с необыкновенной быстротой, придавал им мрачную готическую пышность. Брошенная земляная машина, фары которой по какому-то невероятному стечению обстоятельств остались целыми, смотрела на них, словно коротконогое животное, покрытое зеленой шерстью.