Раздвоение ВВП:как Путин Медведева выбрал

Тогда, в июне, журналисты не отставали от Дмитрия Медведева. Его зачем-то опять спросили о реализации нацпроектов. Кто-то из журналистов, наверное, опоздал на эту видеоконференцию.

– Проекты? – переспросил Дмитрий Медведев и рассеянно посмотрел на журналистов. – Вся наша жизнь – один большой проект. И делится на несколько более мелких проектов.

Он вздохнул. Мне вдруг стало жаль Дмитрия Медведева. Я сначала даже не понял, отчего меня прямо пронзило это чувство. Понял только потом: потому что, конечно, жаль человека, который даже собственную жизнь превратил в проект.

Дмитрий Медведев рассказал, «почему был выбран проектный способ решения нацпроектов». Хотя, мне казалось, это уже совершенно не важно: ведь он уже выбран.

Дмитрий Медведев выразил уверенность в том, что «эти проекты нам по плечу…», и сделал чудесную жизнеутверждающую паузу, давая, кажется, понять, что знает общеизвестное продолжение этой фразы, но не будет же он его тут произносить вслух.

По поводу того, будут ли нацпроекты продолжаться после 2008 года, господин Медведев безрадостно заметил, что «все, чем мы занимаемся, так важно и было в таком запущенном состоянии, что вряд ли мы за два года справимся с этим».

Господин Медведев предпочел сделать вид, что не заметил подтекста в вопросе. А подтекст, конечно, был.

Тогда господина Медведева спросили, может ли нацпроектов быть больше, чем сейчас.

– Это сложный вопрос, – ответил первый вице-премьер, – и я на него обычно отвечаю следующим образом: проектов не должно быть слишком много.

Он решил не отвечать на этот вопрос необычно. Дмитрий Медведев, было заметно, много решений принимал на ходу.

– Браться за новые проекты надо тогда, когда понятно, чего там надо делать, – неожиданно признался он.

Вопрос о коррупции и забюрокрачивании тоже, надо же, не застал его врасплох:

– Все чиновники должны стараться жить по каким-то правилам, не превращая свою активность в возможность незаконного дохода. Это и есть коррупция.

Господин Медведев, очевидно, не заблуждается насчет того, что, даже если чиновники будут очень стараться, у них может не получиться. Впрочем, и коррупцию, и забюрокрачивание он считает «превозмогаемыми трудностями».

На вопрос, удовлетворен ли он деятельностью Минрегионразвития, господин Медведев, хорошо подумав, ответил, что не ему «давать оценку деятельности министров».

– Минрегионразвития досталось очень тяжелое наследство, – пожал он плечами.

В виде, очевидно, министра господина Яковлева.

И вот наконец от корреспондента агентства «РИА Новости» господин Медведев получил вопрос, как он относится к результатам последнего соцопроса, где он лидирует как возможный преемник Владимира Путина.

– И что показывает этот опрос? – переспросил господин Медведев.

Не существовало ни одного шанса, что он не знал, что показывает этот соцопрос. Дмитрий Медведев хотел выиграть время для ответа. Технология была понятна.

– Ну, что вы лидер в этой гонке.

– А? – с некоторым пренебрежением переспросил господин Медведев. – Это где мой отрыв в 3–5 %?

Он посчитал, очевидно, что ответил на этот вопрос.

– Вы хотите сказать, что вас не интересуют такие цифры? – уточнил я. – Это для вас не результат?

– Нет, не хочу, – посмотрел прямо в глаза господин Медведев. – Я хочу сказать, что не начинаю рабочий день с чтения соответствующих показателей.

– Так все-таки интересуют или нет? – переспросил я.

– Я сказал то, что считал правильным, – ответил Дмитрий Медведев. – Моя задача – заниматься нацпроектами.

– И все?

– Было бы странно, – Дмитрий Медведев, кажется, начал наконец раздражаться, – если бы власть не думала о будущем.

Ну наконец-то, подумал я. Сейчас он все скажет.

– Нацпроекты, преобразования в армии… если эти мероприятия принесут эффект, для власти это будет хорошо, – продолжил он.

То есть он уже начинал отвечать по существу, но тут же, пока отвечал, раздумал это делать.

– Скажите, – спросил я, – после этой видеоконференции ваши позиции как преемника упрочились, по вашему мнению, или ослабли?

Я думал, что, может, еще есть надежда.

– Вы все-таки хотите меня вытолкнуть в этот разговор, – покачал он головой. – В общем, я так скажу. Сегодня разговаривал в основном президент, а у меня остался большой неисчерпанный потенциал для разговора, а если вы за 3 часа этого не поняли – ну что ж…

Тут господина Медведева перестали наконец мучить неразрешимыми (или скорее неразрешенными) вопросами и спросили, не стоит ли в России ввести «налог на роскошь» (только что такой налог как будто бы ввели на Сардинии).

– Налог на роскошь? – Дмитрий Медведев, похоже, совершенно не удивился, любой вопрос после разговора о преемниках казался ему, наверное, на редкость простым и приятным. – Принципиальных противопоказаний нет, по-моему. Люди, которые готовы покупать дорогие вещи, готовы, я думаю, и платить за это. Это вообще-то в характере наших людей! Это же русские люди! Вспомним, куда тратились нашим человеком его первые 50 тысяч долларов. На покупку «Мерседеса» же, да? Ну, еще на соответствующие аксессуары!

Для «Мерседеса», он имел в виду.