Раздражающие успехи еретиков

— Нейлис и Чарлз почти закончили разбирать своих людей, — сказал ему Дейвис. — Их осталось всего около семидесяти, но мои люди все еще целы. Мы возьмем инициативу на себя.

Милз Хэлком кивнул, но его лицо было напряженным. Если у Ларака и Эйбилина осталось всего семьдесят человек, то их штурмовые группы уже потеряли более половины своей первоначальной численности.

— Хорошо, Митран, — согласился он. — Бог свидетель, вы лучше подготовлены к такого рода вещам, чем я.

— Вы просто сосредоточьтесь на том, чтобы замолвить Ему словечко за нас, милорд, — сказал Дейвис. — Мы позаботимся об остальном.

* * *

Андрей Хаскин расставил своих оставшихся людей так тщательно, как только мог.

Он не мог рассеять их слишком широко, особенно в разгар бушующей грозы, где видимость измерялась в футах, а не в ярдах. Сплоченность подразделений в таких условиях могла легко исчезнуть, и единственное, в чем он был уверен, так это в том, что он и его люди были сильно в меньшинстве. Он не мог позволить, чтобы это превратилось в нескоординированную рукопашную схватку. Он также не мог рассчитывать на то, что их винтовки и пистолеты будут стрелять в разгар такого ливня, даже если предположить, что они были в состоянии видеть достаточно хорошо, чтобы выбирать цели. Дело должно было дойти до холодного оружия, а это означало, что он должен был занять позицию вокруг самого гостевого дома.

Он рассматривал возможность перемещения императрицы в главный дом конвента, но быстро отверг эту возможность. Во-первых, кажущаяся защищенность дома капитула была обманчивой. Его стены были относительно тонкими, в нем было слишком много окон и дверей, его внутренняя архитектура разделила бы его стражников на отдельные отряды, и у него не было достаточно людей, чтобы перекрыть все потенциальные точки доступа. Во-вторых, он был уверен, что императрица отказалась бы подвергать опасности монахинь. Если бы не первый набор соображений, он был бы вполне готов отвести Шарлиэн в самое безопасное место и рискнуть вызвать ее неудовольствие в случае его собственного выживания. К сожалению, гостевой дом был самым безопасным из возможных мест… таким, каким он был, и тем, что от него осталось.

С третьей стороны, гостевой дом располагался довольно далеко от стен конвента. Любой, кто хотел бы атаковать его, должен был бы пересечь ухоженную территорию, что не обеспечивало бы им укрытия или маскировки, хотя плохая видимость, как правило, сводила на нет это особое оборонительное преимущество.

Во время передышки, пока другая сторона явно перестраивалась, Хаскин и Сихэмпер сделали все возможное, чтобы улучшить свои позиции. Святая Агта мало что предлагала для этой цели, но они вывезли из конюшни и перевернули вверх дном три фермерских фургона сестер и пару повозок, чтобы образовать опорный пункт, прикрывающий единственную дверь гостевого дома, и быстро разобрали стены пристройки рядом с конюшенным двором. Рыхлого камня было слишком мало для строительства хотя бы мало-мальского бруствера, но Сихэмпер позаботился о том, чтобы отдельные камни были разбросаны по всему периметру их позиции. Это было не так хорошо, какими могли бы быть противопехотные ежи, но в темноте эти неожиданные, почти невидимые глыбы камня гарантированно становились неприятным сюрпризом для атакующих людей.

Теперь оставшиеся в живых стражники ждали. Все они были ветеранами, которые могли просчитать шансы против них так же хорошо, как Хаскин или Сихэмпер. Они знали, что произойдет в конце концов, если нападавших будет достаточно, чтобы продолжить нападение, и их лица были мрачными, когда они думали о жизни молодой женщины, стоявшей позади них.

* * *

Императрица Шарлиэн быстро подняла глаза, когда Эдуирд Сихэмпер вошел в скромно обставленную, тускло освещенную спальню гостевого дома. Вода капала с кирасы и шлема ее личного оруженосца, капли падали на каменный пол, и она увидела в его глазах абсолютное отчаяние, сдерживаемое дисциплиной. — Насколько все плохо, Эдуирд? — тихо спросила она.

— Настолько плохо, насколько это возможно, ваше величество. — Выражение его лица было мрачным. — Почти уверен, что капитан Гейрат, должно быть, мертв. — Шарлиэн поморщилась от боли, но не от удивления, и он непоколебимо продолжил: — Сейчас командует лейтенант Хаскин, но у нас осталось двадцать пять человек, и мы не знаем, сколько нам противостоит или как сильно мы могли их сократить, хотя очевидно, что они знали, сколько было нас. Если они продолжат наступать, то только потому, что верят, что у них хватит сил победить.

Она кивнула, ее лицо исказилось от страха, и он потянулся, чтобы взять ее за руку обеими руками.

— Не знаю, сможем ли мы остановить их. — Его голос был резким, пронизанным глубоко личным беспокойством, когда он заставил себя признать то, чего боялся больше всего на свете. — Если мы не сможем…

Он замолчал, стиснув зубы, и она сжала его руку.

— Если ты не сможешь, — сказала она ему, — то только потому, что ни один смертный не смог бы этого сделать. Я знаю это, Эдуирд. Я никогда в этом не сомневалась.