Разделяющий нож: Горизонт

— Да? — Ремо отвесил Фаун иронический взгляд. — Это очень интересно.

Две девушки из Русла Новолуния представили себе Дага как юного дозорного, такого, как Ремо, поняла Фаун. Она решила не пытаться объяснять еще более сложные аспекты ее мужа Стража Озера. Он ведь не изгнан, не в самом деле…

Мужчина из Новолуния закончил подсчитывать монеты от крестьянина в бумажнике, шлепнул лошадь по крупу в дружественном прощании, когда ее повели прочь, и повернулся к своим компаньонам. Фаун вспомнила, что ее рыночная корзина должна будет солидно наполниться и стряхнула ее Ремо, чтобы с этого времени он нес покупки.

— Ну что ж, спасибо, — Фаун сделала книксен. — Я передам.

К ней вернулось два кивка, приятный от девушки поменьше ростом, несколько неохотный от высокой блондинки, однако обе наблюдали за Ремо заинтересованными взглядами, когда Фаун вела его прочь через всю площадь — еще раз. Их внимание вскорости отвлек другой потенциальный покупатель, глазеющий на лошадей.

Ремо глянул назад за плечо и вздохнул с сожалением:

— А Барр бы быстро их очаровал до снятия носков.

Ямочки Фаун стали заметнее.

— Только лишь носков? Я думала, Барр был бы более целеустремлен. По меньшей мере, он сам сказал бы именно так.

Ремо покраснел вновь, но запротестовал:

— Эти девушки — дозорные. Они бы держали его в строгости, — и после долгого, печального молчания добавил: — если бы захотели.

Фаун потрясла головой, улыбаясь.

— Ну же, Ремо, улыбнись. Нам свадьбу готовить нужно.

Яркое пятно привлекло ее взгляд, и она пошла вдоль тележки с фруктами, чтобы сторговать коробку сушеной хурмы и ярких круглых апельсинов, упакованных в солому. Оба этих впечатляющих южных фрукта она попробовала впервые всего лишь несколько дней назад. Еще одна женщина из Греймаута продала Фаун банку мелассы, сладкой как кленовый сироп, который готовили на ферме Блуфилд каждую весну — только с более сильным, странным запахом. Она прекрасно пойдет с бисквитами, подумала Фаун, или, может быть, с чем-то более привычным, чем последняя бочка сморщенных яблок, которая проехала с ними весь путь от Олеаны.

— Так, — задумчиво сказал Ремо, когда они прокладывали дорогу к следующему продавцу из мысленного списка Фаун, — если Даг столь сильно хочет найти себя как целитель, почему он сам не поспрашивает вокруг?

Фаун задумчиво покусала губу.

— А ты слышал, чтобы он говорил об этом?

— О, конечно, пару раз.

— Мне он говорил об этом еще больше. Но Даг — тот, кто делает дело, а не говорит о нем. Так что если он продолжает болтать, но не делает… то мне кажется, что-то где-то не то.

— Что?

Ее шаги замедлились.

— Он напуган, я полагаю.

— Даг? Ты шутишь?

— Не физически напуган. Какой-то другой вид страха. У меня для него нет слов, но я могу его почувствовать. Напуган потому, что он не может получить нужные ему ответы, может быть. — «Или потому, что получит ответы, которых ему не нужно».

— Хм, — сказал Ремо с сомнением.

Когда они направлялись обратно к берегу реки и вверх мимо ряда барж, где была привязана «Надежда», мысли Фаун вернулись к ужасной истории подмастерья с пойманным в ловушку Даром. Все верно, это мог быть Даг. Мальчик в опасности, отчаянная битва за выживание — не важно, что это не напарник, он бы нырнул и не вышел. У него это даже не было подвигом. Это была бы проклятая привычка.

Когда Даг впервые заговорил о том, чтобы оставить дозор и заняться медициной для крестьян, Фаун это показалось чудесным планом: это было бы безопасной работой, не отрывало бы его он нее, и он мог бы заниматься этим сам, без других Стражей Озера.

Без других Стражей Озера, которым бы потребовалось принимать ее, скажем прямо. И все эти обещанные плюсы при более близком рассмотрении оказались неверными.

У меня мысли как запутанный клубок, жаловался ей Даг. Что, если это были не только его мысли? Что, если это был его Дар в том числе? В том не было бы ничего удивительного после всех тех случайных манипуляций Даром, которые предпринимал Даг в последнее время. Чудеса и ужасы. Может быть, ему действительно нужен другой целитель, чтобы помочь выпрямить это все?

«Наладчик Дара». Фаун покатала эти слова у себя в сознании. Они звучали загадочно и многообещающе. Ее подбородок нырнул вниз в твердом кивке, пока ноги несли ее по сходням «Надежды».

* * *