Разбуди меня

Письменный стол с множеством ящичков. Мягкое кресло, зелёный коврик на полу. Большое овальное зеркало слева от кровати и ночник около него. Сиренити подошла к зеркалу сбоку, всмотрелась. В нём отражалась картина — портрет девушки, почти девочки. Длинные молочно-белые волосы, большие, выразительные тёмно-карие глаза. Спокойная, мирная улыбка. Маленький носик, мягкие скулы… Девушка стояла на коленях у камина, рядом на коврике страницами вниз лежала книга с красной обложкой.

— Вам надо перевесить потрет. Нехорошо, что его видно в зеркале. Иначе может случиться, что эта девушка заплутает в отражениях, — улыбаясь, сказала Сиренити, оборачиваясь.

Брас стоял рядом и туманными, остекленевшими глазами тоже рассматривал на картину. Его скрипка издала грустный высокий звук.

Волшебница нахмурилась и краем глаза заметила в дверях Джилиан — хозяйку дома. Сиренити повернулась к ней и их взгляды встретились.

Джиллиан вздрогнула.

— Господин Брас, я приготовила вам ужин…

— Мы сейчас спустимся, — глухим голосом ответил мальчик и, не глядя на волшебницу, медленно вышел из комнаты. Когда дверь за ним закрылась, Сиренити подошла к портрету и всмотрелась внимательнее.

— Ты мертва, — тихо сказала она, — И это по тебе горюет мальчик. Отпусти его. Слышишь? Отпусти. Теперь он мой.

Нарисованная девушка продолжала улыбаться, а Сиренити почему-то вспомнился другой портрет в её собственном кабинете — черноволосого кудрявого мальчика, стройного, как тростинка, с маленькой золотой короной на голове. Её ученика. Армана.

Волшебница опустила голову, сделав лёгкий знак пальцами. Будто перебирала клавиши фортепьяно.

Ужинать вместе со старухой и Брас она не спустилась. Вместо этого, не раздеваясь, упала на кровать и, закрыв глаза, подтянув колени к подбородку и загородившись волосами, задремала. Тяжкому дню пора было кончаться.

Один раз кто-то осторожно поскрёбся к ней в дверь, но волшебница предпочла не ответить.

Когда всё в доме стихло, а часы показывали два часа ночи, Сиренити тихонько встала, пригладила волосы и вышла за дверь. Неслышно прошла по комнате-залу, спустилась по лестнице. На первом этаже свет горел только в одной комнате — туда Сиренити и направилась.

Конечно, это оказалась кухня. А старая Джиллиан одиноко сидела там, глядя на огонек лампы. Волшебница тихонько кашлянула, и женщина обернулась на звук.

— Добрый вечер, — Сиренити улыбнулась. Коль скоро сами виновник в лице мальчика- полукровки ничего ей не рассказывает, надо опросить очевидцев. Волшебница хотела знать как можно больше о демоне, с которым связала себя договором. Демоне, чья музыка обещала ей покой.

— А… ты. Проходи, — вздохнула женщина, не оборачиваясь. — Так и знала, что придёшь. Садись.

— Ты наблюдательна, — отозвалась Сиренити, устраиваясь напротив.

Женщина посмотрела на неё долгим, внимательным взглядом.

— Ты наделена силой, — она не спрашивала, а утверждала. — Ты связала господина Брас с собой.

Сиренити вздохнула. Опять? Объяснять очевидные вещи? Как же надоело…

— Верно, — согласилась она. Потом, подумав, добавила. — Он умирал. Я не знала, как ещё его спасти.

Взгляд Джиллиан стал цепким. Сиренити сидела, спокойно глядя на женщину, и непринуждённо улыбалась.

— И только из-за этого?

Волшебница протянула женщине руку. Хотелось поскорее покончить с этим и вернуться в Нуклий. Там ещё полно работы… может, просто заклинанием заставить эту дамочку всё рассказать? Глупо, она же союзница. Прикосновением Сиренити могла хотя бы узнать её чувства.

— Да. Я хотела, чтобы он жил, — тихо произнесла она, глядя на женщину.

— Он предал господина Эру, — сказала вдруг женщина. — Ты не можешь не знать. И ты добровольно решила выступить против сильнейшего из демонов?

Сиренити усмехнулась. Сильнейший демон — Руадан, матушка!

— Мне всё равно, кто его враг. Просто я хочу быть с ним. Вот и всё.

Джиллиан, наконец, коснулась её руки. Подержала с минуту. Сиренити ощутила лёгкое касание чужой магии.

— Ты тоже потеряла кого-то, кто был тебе дорог. Ты отчаялась и страшно тоскуешь. И ты связана долгом сильнее, чем с моим господином.

У Сиренити не осталось сил даже на то, чтобы рассердиться — или рассмеяться. Вместо того, чтобы прочитать эту женщину, она дала сделать то же с собой.

Сиренити грустно улыбнулась.

— И всё же — почему? — настаивала Джиллиан. — Господин Брас напоминает тебе того, кого ты потеряла?

Волшебница покачал головой. Представила вежливого, хрупкого и доверчивого Армана — и проклятого мальчишку-демона. Усмехнулась.

— Нет. Просто мне хорошо с ним. Спокойно так, как не было давно. Я не хочу терять это состояние из-за его смерти. И потом — он достойный демон, — Сиренити имела в виду его умение получать выгоду из любой ситуации. Без сомнения, Брас это умел.

Женщина усмехнулась.

— Более достойный, чем ты думаешь.

Волшебница пожала плечами, сдерживая смех.

— И всё же я постараюсь ему помочь.

Джиллиан кивнула.

— Да. Постараешься, — сказала она, выпуская руку Сиренити. Девушка поморщилась, но бросила взгляд ан танцующую над женщиной печать смерти и промолчала.

— Тот портрет в спальне — чей он? — спросила она чуть погодя.