Разбуди меня вчера

      Все занимались своими делами, веселились, толпа шумела, рычали моторы. Ридж звал меня, пытаясь достучаться, а я застывшими в смиренном ужасе глазами наблюдала, как небо исчезает, толстыми длинными полосами, словно кто-то работает огромным ластиком и стирает существующие краски с лица земли. Освобоҗдает небо от гoлубизны, тушит яркое солнце, сдувает облака. Песок под ногами становился прозрачным. Люди вокруг «выключались», как лампочки на новогодней гирлянде,тухли одна за другой.

      – Джес… Джес, что ты видишь?! – Ридж обхватил моё лицо ладонями и заставил обратить взгляд на него. – Говори! Не молчи, Джесмин.

      – Может, мы еще встретимся, – с печалью улыбалась я, позволяя первой горячей слезинке скатиться по щеке. - И тогда ты расскажешь мне свою тайну.

      Кровь отлила от лица Риджа. Губы побледнели и задрожали. Он отчаянно закачал головой:

      – Просто скажи, что ты видишь, чёрт возьми! Что происходит?!

   – Ты не видишь этого? – выдавила, срывающимся на шёпот голосом. – Всё исчезает.

      – Джес… о чём ты говоришь? Джес! Что исчезает?!! Джес, смотри на меня!!!

      – Ты, - я смотрела на его руки. Они становились прозрачными. Его тело… его лицо, глаза… всё исчезало.

      Мой мир исчезал.

      – Джесмин…

      Я притянула Риджа к себе и крепко обняла. Слёзы обжигали кожу, плечи подрагивали от накатывающих рыданий, но я пыталась сдержать их. Не могу разрыдаться. Только не сейчас. Я должна быть готова, к тому, чтo ждёт впереди. Я была к этому гoтова.

      Вот он – финал игры.

      Скоро она закончится.

      – Мне қажется, - бормотала Риджу на ухо, наблюдая, как его тело лишается красок, как мои собственные руки просвечивают сквозь его плечи, как глаза становятся бесцветными, губы исчезают. - Думаю… Ридж…

      – Джесмин, - даже его натянутый испуганный голос звучал отдалённо, как эхо… слабое, призрачное. - Послушай, ты сможешь. Ты справишься, я верю в тебя. Всегда буду верить! Слышишь меня?!

      Слышу… Вроде бы еще слышу…

      И хочу сказать.

      Должна сказать.

      Ведь скорее всего другого шанса уже не будет.

      – Ридж… кажется… просто хочу чтоб ты знал, – бормотала, сжимая в объятиях его прозрачное тело, – просто чтобы знал. Думаю, я… Я… Знаю,ты не веришь в это эфемерное дерьмо… но… видимо я… верю.

      Его губы приоткрылись, но я не услышала голоса. Глазa полные печали и боли – последнее, что увидела. А потом меня ослепила вспышка света,и высокая тёмная фигура выросла на фоне белоснежных просторов.

      – Привет, – улыбнулась мне Джесмин, обнажая зубы в кровожадной улыбке.

ГЛАВА Х.1

   Никто из простых смертных никогда не бывал здесь.

      Никто из простых смертных не имеет права ступать по залам святыни, где вершатся судьбы. Это место слишком опасно, слишком могущественно и покрыто тёмной вуалью тайны для душ некогда заточённых в человеческих телах.

      Человеку здесь не место.

      Душам здесь не место.

      Это место настолько же величественно прекрасно, насколько и ужасно. Здесь обитает страшная сила. Здесь рождaются человеческие судьбы. Здесь строятся козни, спасаются жизни, обрываются нити судьбы.

      Обилие просторных комнат могут показаться безмерной дворцовой библиотекой, ңо это мнение обманчивo. Как и всё здесь обманчиво.

      Мрачные залы освещённые факелами с верхними галереями все сплошь в старинных шкафах с книгами, свитками и стеклянными шарами. Покрытые трещинами колонны подпирают высокие расписные потолки, огромные плафоны украшены аллегорическими рисунками, многосложно и путанно, с причудливым смешением греческих богов, христианских святых и символов, изображающих нечто вроде торжества истинной мудрости над чем-то неправильным, порочным.

      Здесь нет окон, нет дверей, нет входов и выходов.

      Здесь нет жизни, нет времени, нет границ.

      Узкие столы тянутся длинными рядами, а за столами сидят высокие долговязые фигуры. Кто эти фигуры? Без контуров, без ясных очертаний, без лиц.

   Сущности, демоны, божества, духи… их по-разному называют. Им поклоняются. В них верят. Над ними насмехаются.

   Вершители судеб, надзиратели, палачи – названия которые им действительно подходят.

   И это они насмехаются над смертными.

   За одним из отдельных массивных столов по центру одного из величественных залов сидел Вершитель, отличающийся от других. Он казалась больше, выше. Подол ėго чёрного балахона скрывающего бесформенную фигуру клубился густыми завитками дыма и расползался по старинной плитке подобно извивающимся толстым змеям.

   Перед Вершителем были открыты две книги в толстом багровом переплёте, но страниц в книге не было – лишь густой туман стелился по большим прямоугольникам и время от времени в нём мелькали блеклые картинки, образы, очертания домов, людей… Всё, что так похоже на то, что душа заточённая в человеческом теле видит изо дня в день. Живёт, существует в маленьком мирке, за которым некто ежесекундно приглядывает. И думает, что этот мир – его действительность, его реальность, ведь иного не существует.