Разборки в Токио

– Законодатели мод предлагают сейчас отличные вещи из цветных тканей.

– Не спорю, – сухо ответил я. Сара называла меня одушевленным символом инь-ян. Она пыталась купить мне цветные рубашки – красные, синие, зеленые, – ноу меня к ним душа не лежала. Я в них чувствовал себя флагом.

– Кроме того, – сказал он, почувствовав, что цветная одежда – больная тема, – глупо подниматься пешком по лестнице выше четвертого этажа. Это знает каждый.

Что он имел в виду, я не понял, и это отразилось на моем лице.

– Цк, цк… Билли Бака.

Это слово означало «идиот» и рифмовалось с моим именем.

– С вашими наклонностями могу представить, сколько врагов вы себе нажили. И тем не менее допускаете такую ошибку и пользуетесь лестницей. Неужто вы не понимаете, почему лестницы гораздо опаснее лифтов?

Я оставался при своем мнении, а Ихара, скорее всего, при своем. Ему нравилось разглагольствовать больше меня, так что я устроился поудобнее и стал слушать.

– Никто не станет подниматься пешком по лестнице выше четвертого этажа. Те, кто это делает, поступают так, ибо считают, что остальные так делать не будут. Почему? Они не хотят, чтобы их видели. Почему? Потому что они преступники, которые планируют совершить или уже совершили преступление.

Ихара сделал паузу, чтобы его логика дошла по назначению. Я думал о том, что парни, которые отвечают на свои же вопросы, обычно сами смеются над собственными шутками. Парни просто тащатся сами от себя.

– Теперь предположим, что вам повезло и вы не тот бедняга, против которого замышляется преступление. Вы просто поднимаетесь по лестнице, минуете четвертый этаж, думая о своем, как и всякий нелюбитель лифтов. Но и в этом случае вы рискуете столкнуться с преступником. Ну а тот, естественно, не хочет оставлять свидетелей, которые смогут описать его внешность или дать показания о его присутствии на лестничной площадке. Защита, конечно, попытается дискредитировать репутацию свидетеля в ходе судебных разбирательств в силу простого факта, что и он в это время был на лестничной площадке выше четвертого этажа, и разве это само по себе не говорит о его преступных устремлениях и т. д. и т. п. Но маловероятно, что у преступников хватит смелости или прозорливости принять или предвидеть такой юридический риск. Почему? Потому что лучше ноль свидетелей, нежели один дискредитированный. Но кто знает, может, среди жюри найдется такой же лестничный ходок. Так что скорее всего преступник попытается убрать вас прямо на лестнице. Возможно, в спешке он не сумеет это сделать тут же, но велики шансы, что даже после мелкой стычки вы получите серьезные травмы, особенно если бандит сумеет столкнуть вас вниз. Падение с лестницы гораздо опаснее, чем падение в кабине лифта. И более того, если вас ранят на лестничной площадке, вполне вероятно, что помощь придет нескоро. Почему? Никто не поднимается пешком по лестнице выше четвертого этажа. И если даже после полученных ран вы еще способны звать на помощь, звукоизоляция на лестнице надежная. С другой стороны, моя секретарша – лишь одна из ста двадцати сотрудников в этом здании, кто пользуется лифтом минимум четыре раза в день. Сколько это выходит?

– Четыреста восемьдесят, – поспешно ответил я, украв у него кульминацию.

– Точно, – проворчал он. – Конечно, если предположить, что они ездят по одному, что не так. Но достаточно близко, и это доказывает, что, если вы поранитесь в лифте, вам почти сразу окажут медицинскую помощь, особенно если вам повезет и на вас нападут во время перерыва на ланч. А когда вас найдут на лестничной площадке, никто не знает. Остается только надеяться на ночного уборщика, но поскольку лестницей мало кто пользуется, он может не убирать ее сутками. Если это очень осторожный уборщик, он не будет заходить на лестницу неделями, помня о том, что по ней главным образом шастает криминал.

Совершенно одурев, я все же восхитился: ведь надо же так детально все это обдумать. Мне до такой паранойи еще расти и расти. Явно не замечая меня, Ихара продолжал:

– Следующий, кто скорее всего наткнется на лестнице на вас, умирающего, будет очередной преступник! И вам повезет, если вас, обессиленного, не добьют окончательно.

Он удовлетворенно хохотнул. Затем сделал вдох и, успокоившись, понизил голос:

– Короче говоря, как видите, лифт гораздо безопаснее лестницы, если не хочешь, чтоб тебя грохнули. – Он скрестил руки и стоял, покачиваясь с пятки на носок, как Муссолини.

Его лекция произвела на меня впечатление, но, пожалуй, не то, что задумывал Ихара. Почему в стране с одним из самых низких в мире уровнем убийств человек может так параноидально и подробно обсуждать, какой аппарат вертикальной транспортировки безопаснее – лестница или лифт? (Несмотря на логику Ихары, я все же предпочитал лестницы. Здесь больше шансов вообще избежать нападения, так как можно убежать, а в закрытом лифте бежать некуда.) Я решил, что, видимо, в последнее время Кэйдзи Ихара не раз попадал в неприятные ситуации, которые и заставили его углубиться в исследование методик выживания. Что касается меня…