Разборки третьего уровня

Ульяна вздрогнула и отодвинулась. Не буквально, физически, а психологически, перестала излучать тепло и нежность, и Василий это почувствовал. Однако это ощущение длилось недолго. Горячая волна любви и признательности, благодарности и радости, нетерпеливого желания, покорности и ожидания вдруг хлынула в голову Василия, сбила его с тона, закружила и унесла в водоворот эмоций и желаний, пока он не очнулся лежащим с Ульяной на груди, целующей его лицо, глаза, нос, губы…

Потом девушка села, поправила волосы, в упор глянула на ошеломленно разглядывающего ее Василия, улыбнулась как ни в чем не бывало:

— Так что ты там говорил о Соболеве?

Вася проглотил ком в горле, веря и не веря тому, что пережил, в то, что ему психофизически сказала Ульяна, медленно сел. И стал самим собой, странным образом ощущая, что от него хотят не сентиментальных и слезных признаний, а естественного поведения и нормального, чуть ироничного отношения к происходящему. Ничего еще не было решено, ничего не было сказано всерьез, но надежда в душе росла и улыбалась ему…

— Я хотел сказать, что Соболев нам очень бы помог, — спокойно сказал Василий. — Где он сейчас, хотел бы я знать? Неужели не слышит, не ведает, что тут творится? Хоть бы объявился.

— Ведает, — уверенно ответила Ульяна. — И появится. В самый нужный момент. Я его знаю.

— Я тоже. А почему не вмешиваются иерархи, видя такое развитие событий? Или тот же Монарх?

— Васенька, ты все же еще очень зеленый идущий, — вздохнула девушка. — Да ведь все происходящие события — это и есть результат вмешательства в нашу жизнь иерархов и Монарха Тьмы! Только люди этого не ощущают, даже люди Внутреннего Круга. Вмешательство слишком тонко, слишком изощренно, чтобы понять это на логическом уровне. Большинству, толпе, уровень трансцендентной оценки недоступен.

— Толпе вообще не присущи действия, требующие высокого интеллекта, — пробормотал Василий. — Ее объединяет не талант, а глупость. А подчиняется она покорно только силе… и слабо реагирует на доброту. Но разве все люди объединены в толпы?

Ульяна с изумлением глянула на собеседника, сокрушенно покачала головой:

— Я все время забываю, что у тебя законченное высшее образование. Ей-богу, ты меня иногда поражаешь.

— Это плохо?

— Поражай меня и дальше, кто знает… — Она не договорила, но Василий понял недосказанное, и настроение его упало. Ульяна снова отодвинулась от него, устанавливая прежнюю дистанцию дружелюбного ожидания, иногда порождающего вспышки интереса и влечения.

— А кто знает? — пробормотал Вася.

Кто знает, как Бог созидает,
Зачем он моря содрогает,
В чем грома и молний причина,
Зачем завывает пучина?
Быть может, весь блеск этот нужен
Для зреющих в море жемчужин[63]?

Ульяна задумчиво оглядела сосредоточенное, выразительно-неулыбчивое лицо Котова, потом придвинулась, окуная его в бездонные омуты глаз, и поцеловала.

Поцелуй был бы долгим, если бы не появление Парамонова.

— Собирайтесь, — сказал он, окидывая невозмутимым взглядом их стоянку. — Я знаю, где Рыков прячет Кристину и Стаса.

— Где? — в один голос спросили Вася и Уля, оторвавшись друг от друга.

— На прогулочном теплоходе «Максим Горький», в двенадцати километрах отсюда. Теплоходом эту посудину, правда, назвать трудновато, скорее катером, хоть он и двухпалубный, но принадлежит теплоход какой-то государственной конторе и сейчас якобы на ремонте. И самое главное: Кристина и Стас пытались бежать, но неудачно.

— Что с ними?!

— Им помогал какой-то профессионал по фамилии Шевченко. Сейчас они забаррикадировались в машинном отделении. Но Рыкову ничего не стоит проникнуть туда. Просто ему это сейчас невыгодно, пленники все равно в его руках.

— Шевченко? — медленно проговорил Василий. — Не Валерий случайно? Он же погиб…

— Не знаю. Что будем делать?

— Где сам Рыков?

— На катере его нет, но может появиться в любой момент. Он где-то поблизости… и очень рассержен!

— Представляю, — усмехнулся Василий. — Он может пойти на обмен? Мы ему «глушаки», он нам пленников.

Иван Терентьевич покачал головой:

— Он не поверит. И не согласится. Стоит нам подать голос, как в течение часа нас перехватят и убьют.

— Что ж, остается только один путь — взорвать катер!

Парамонов и Ульяна молча смотрели на Василия, и он добавил невозмутимо:

— Ну, после того, естественно, как пленники будут с нами. Другие предложения есть?

— Все-таки ты Аника-воин, — сказала Ульяна со слабой улыбкой. — Даже вакрасану ты умудряешься представить вирасаной[64].

— Это комплимент или осуждение?

— Ни то, ни другое. Но к идущим во Внутренний Круг этим Путем жизнь предъявляет особые счеты. Потому что это Путь потерь…

Вася не нашелся, что ответить, но не в его характере задумываться о будущем. Он жил в настоящем, рядом находилась любимая женщина, друзья ждали его помощи, и надо было действовать.

УНИЧТОЖИТЬ ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ!