Разборки дезертиров

Переборов брезгливость, я забрался на какие-то нары во втором от прохода ряду, вытянул ноги, закрыл глаза.

А очнулся, когда в барак толпой повалил народ…

Смотреть без содрогания на это живое месиво было невозможно. Существа в грязных хламидах, суррогаты человека, обросшие, серые, страшные, с трудом переставляя ноги, растекались по бараку. В крайней степени истощения, мужчины вперемешку с женщинами (совместное проживание?). Равнодушные глаза, неопределенный возраст, уродства… Такое ощущение, будто половина обитателей барака страдала хромосомными отклонениями. У одних были непомерно крупные головы, длинные, узкие лица, выпирающие надбровные дуги и подбородки, гигантские уши. У других – типичная ахондроплазия – нарушение роста костей: выдвинутые лбы, искривленные ноги, широченные кисти рук, которые почти не шевелятся – им приходилось наклонять туловища вперед, чтобы уменьшить боли в спине. У третьих – так называемый «синдром кошачьего вида»: крошечная голова, широко расставленные и скошенные глаза, нос с широким основанием, низко посаженные уши. Половина страдала лишаем – волосы торчали клочьями, кожа шелушилась, саднила. Опухоли, рубцы, пятна, вздутия…

Нормальных людей среди этих бедолаг было немного. Около трети. Они почти не выделялись. Не думаю, что уроды стали таковыми в жутковатом заведении. Хромосомные отклонения – штука врожденная, до взрослого состояния доживает каждый десятый, да и тех надолго не хватает. «Людей откуда-то свозят, – мелькнула пугающая мысль, – заставляют работать, не заботясь о том, как долго они протянут. Где-то восполняют…»

А стоило ли удивляться? Город Нерчинск в Читинской области знаменит, например, тем, что в XVIII веке туда ссылали больных сифилисом. Не уверен, что их там тщательно лечили…

Я мало смыслил в рабовладельческих отношениях. Два китайца прошмыгнули между рядами. Протащился полуслепой калека с ярко выраженным синдромом: голова вытянута, череп выпячен у основания, уши деформированы, указательный палец в сжатом кулаке перекрывает прочие пальцы, а большой палец просто отсутствует…

Он уселся на соседнюю кровать, тупо уставясь перед собой. Грешным делом я засмотрелся.

– Мужчина, угостите даму сигаретой, – скрипнуло над ухом.

– Пачку в вендиспансере забыл, – машинально отозвался я, поворачивая голову.

Сгусток тошноты подобрался к горлу. У этой «зазнобы» не просматривалось ярко выраженных физических отклонений, в лучшие времена она была нормальной теткой, но стала хуже ядерного гриба! Морщинистая блеклая особа с ввалившимися глазами и сосульками на голове. Худющая, как швабра, нос крючком, щеки впалые. Феерическая женщина…

– Боишься, хомут посажу? – скривилась баба. – Так тебе один хрен – все равно подохнешь, зато удовольствие обеспечу. Подумаешь, венерическое заболевание… А ты мужик смазливый, интересный, – дама пытливо обозрела мои разлегшиеся телеса. – Давно у нас таких не было…

– Ты кто такая? – содрогнулся я.

– Главблядь, – лаконично ответствовала красотка и подмигнула, проходя мимо, – Масяней зовут. Не забывай про меня, дорогой, приходи, если фантазии разыграются.

Кто-то кашлял с туберкулезным надрывом; удалялась женщина, фальшиво напевая: «Беспокойная я, успокой ты меня…»

– Отлично! – возвестил громогласный голос. – Поели, теперь можно и поспать! Три минуты – помыться, подмыться, справить нужду. И не дай бог, кто-то будет болтаться по бараку – зашибу насмерть!

– Васек, а где наши уркаганы? – озабоченно поинтересовался у громогласного коллега. – Что-то не видать их ни хрена. И фраера долбаного не видать…

– На толчке поищи! – захохотал громогласный.

– Василий! – вознеслось над кряхтением барака. – Урок укоцали!!!

Я вздохнул и отвернулся к стене. Не то слово – укоцали. Прямо скажем, укандохали – грубо, цинично и безнравственно. А незачем кому попало делегировать полномочия.

Заскрипели чьи-то кости.

– Слышь, парень, это мое место, – равнодушно сообщил сирый обитатель с покатым профилем и обширными поражениями кожи. – Иди, ложись на койку Сеньки Хазова – отмучился он надысь, царствие ему небесное.

– Подожди минутку, – пробормотал я. – сейчас меня и так унесут отсюда. Вперед ногами.

– Чвыр, тявкни телеграмму Власию! – загремел старший. – Всем искать урода! Где он, падла?!

Вертухай что-то лихорадочно забубнил в рацию, а старший как-то подозрительно замолчал. Я сжался. Нетрудно разглядеть инородное тело в нехарактерном одеянии, скрюченное на нарах у окна. «Сейчас начнется», – тоскливо подумал я.

Раздались зловещие шаги. Кряхтение расползающихся по койкам рабов резко смолкло. Я активно работал ушами – если воздух рассечет приклад, хорошо бы среагировать. Второй черепушки мне природа не отпустит, а веселых ощущений на первом этапе «обработки» можно и избежать.

– А ты у нас напористый змей, фраерок? – ехидно и почти по складам произнесли за спиной.

– Ага, бесстрашный, – согласился я, не поворачивая головы. – Только парни ваши сами покончили с собой. От удивления. Я тут ни при чем.

– А ну, сурло поверни, скотина! – взревел вертухай.

– Дай ему по чавке, Васек, дай!!! – вопили подчиненные.