Разборки дезертиров

Понятно было одно – я лежу. Не шевелясь. Не потому, что не хочу, а потому, что не могу.

– Вы очнулись. Здравствуйте, – втерся в голову скрипучий мужской голос.

Ну, точно телепрограмма: «С добрым утром, в натуре!»

– И вам не чахнуть… – прошептал я.

Загуляли психо-энергетические сгустки. Не лежи я глубоко под землей, могло создаться впечатление, что надо мной кто-то склонился. И если неправильно отвечу, сразу даст по дыне.

– Давайте определимся, если не возражаете, – размеренно-скрипуче продолжал голос. – Ваши фамилия, имя, отчество?

– Да я-то не возражаю… – прошептал я. – Но вам зачем это? Или без бумажки я? Прочтите еще раз служебное удостоверение… Луговой Михаил Андреевич, старший следователь Марьяновской военной прокуратуры…

Долгая пауза.

– Вы уверены?

– А то нет, любезный… С огромной радостью я бы поработал председателем правления какого-нибудь неслабого инвестиционного фонда или, скажем, Президентом Российской Федерации – в этом нет ничего сложного, судя по тому, как с этим справляются другие… Но, увы, приходится довольствоваться малым. Я работаю в Марьяновской военной прокуратуре…

– У нас имеются серьезные сомнения.

Мне уже было смешно.

– Почему? Я похож на шпиона, работающего под прикрытием? Да вы, оказывается, недалеки, батенька… Между прочим, по номеру удостоверения человек со связями быстро вычислит, служит ли владелец по месту выдачи или корки выданы как документ прикрытия…

Пауза воцарилась вдвое дольше предыдущей. Уши впитывали разнообразие странных звуков – могло создаться впечатление, что мой «интервьюер» с кем-то перешептывается.

– Допустим, Михаил Андреевич. Объясните, что вы и ваши товарищи делали на данной территории?

– Ловили дезертиров… – скрывать незасекреченную информацию, видимо, глупо. Я начал рассказывать – лаконично, чистую правду, опуская лишь незначительные детали, вроде папы дезертира, работающего в администрации первого лица нашего несчастного государства, побоища на дороге, где мы отвязались на полную катушку, долларов в картонной упаковке…

– Назовите фамилию дезертира.

– Райнов…

Наступил продолжительный антракт. К сожалению, ни в буфет, ни в фойе меня не пригласили. Через долгий промежуток времени (я уж начал грешным делом засыпать) собеседник вернулся. Лампу подкрутили – интенсивность света возросла вдвое.

– Хорошо, Михаил Андреевич, допустим, вы местами правы. Но почему трое представителей прокуратуры лично участвуют в поимке дезертиров? В вашем ведомстве больше нечем заняться?

«Ага, – пронзила меня занимательная мысль. – Не значит ли сие, что рядовой Райнов добрался-таки до Республики дезертиров и кое-кому об этом стало известно?»

– Мы не обсуждаем в нашем ведомстве приказы, любезный… Вернее, обсуждаем… в узком, так сказать, кругу… но вынуждены их точно и скрупулезно выполнять… Вы видите в этом что-то необычное? Это опасные молодчики, вскрывшие оружейную комнату, ранившие нескольких солдат комендантского взвода, убившие двух бойцов из батальона ракетчиков, принимавших участие в поимке…

– И только лишь? – В голосе вопрошающего отсутствовала ирония, он просто хотел знать, не вру ли я. А мне абсолютно не хотелось вытаскивать на свет истинные причины паники в гарнизоне. Я твердил, как попугай:

– Иные причины нам, любезный, неведомы…

– Почему вы называете меня «любезный»? – раздраженно справился голос.

– А как мне вас называть? Подлой сукой, решившей подхалтурить на государевой службе? Вы даже не представились. Не говоря уж о том, чтобы перечислить свои звания, заслуги, регалии…

Не думаю, что собеседник был глубоко польщен. Но голова моя не покатилась, отрубленная гильотиной, челюсть не пережила тяжелый удар, а мозги – разруху. Человек многозначительно произнес: «Ну-ну».

– Вы суровый образчик, Михаил Андреевич.

– Да, я тот еще перец…

– Это ненадолго, не надо выпадов. Вы напали на колонну, перевозящую деньги. Ограбили инкассаторов. Убили людей.

– Ваши люди первыми начали, мы даже не успели выйти на дорогу… Что за глупая привычка, не успев сказать «здрасьте», открывать огонь? Не надо «ля-ля», любезный, мы невинны, как невесты. И, позвольте, какие деньги? Я не знаю ни о каких деньгах… Эти люди перевозили пленных, об остальном нам ничего не известно…

– Это неправда.

– Это правда… Говорите, деньги?.. – Я усиленно имитировал тупую неосведомленность. – Эх, черт… А о какой сумме, если не секрет, идет речь?

– Не ваше дело. Где машина?

– Машину подожгли неопознанные люди в странном одеянии и с колоритной внешностью…

– Вы прекрасно понимаете, о чем я спрашиваю! Где вторая машина?

– Вы совсем меня запутали, любезный… Вторая машина утонула в озере – обрыв поплыл, мы не смогли проехать… Наш шофер успел выпрыгнуть, в кузове лежали тела людей, которые хотели нас прикончить…

– Где это озеро?

– Не могу знать, любезный… Мне думается, на полпути между… местом конфликта и ущельем, где на нас напали… Это небольшое, но, мне кажется, глубокое озеро…