Разборки дезертиров

Судя по всему, она просилась в туалет (но прежде высказала все, что думает о своей охране). Парни оказались добрыми. Девицу потащили через поляну – к кучке растопыренных кустов, награждая шлепками по попе. Она вертела головой, норовила укусить. Парни от души веселились. Вблизи кустов она попала в запрятанную ямку – завизжала от боли, подвернув лодыжку. Было видно, как по щекам текут слезы. Поднялась на корточки, встала, прихрамывая, вошла в кусты. Затем вернулась, сделав выразительный жест связанными руками. Парни покатились со смеху. Но особо извращаться не стали – распутали руки, после чего девица поволоклась делать свои дела, а здоровяк на всякий случай обогнул кусты и встал с восточной стороны.

С вершины скалы идеально просматривалось то, что не могли увидеть парни. Булдыгин беспокойно заерзал.

– Мы же не собираемся смотреть, как девчонка оправляется?

– А она и не думает, – возразил я.

Она использовала последний шанс вырваться из плена. Вместо того чтобы стянуть штаны и все такое, она прижалась к земле и начала совершать движения, похожие на те, что совершает человек, потерявший золотые часы в опавшей листве. Разгребала землю под кустом – видимо, что-то нашла. Это ЧТО-ТО оказалось полусгнившей корягой. Сжала огрызок обеими руками, встала на колени, сместилась к просвету между ветвями…

На что она рассчитывала? Выбежала из кустов и бросилась на здоровяка, который мечтательно ковырял в носу! Парень растерялся, этого оказалось достаточно, чтобы схлопотать корягой по носу. Здоровяк отшатнулся, закричал. Сделал стойку, выбил корягу. Но девица оказалась проворной, пнула мерзавца в причинное место, отчего тот согнулся, и пустилась наутек. Все произошло мгновенно. Наперерез беглянке уже бежал, теряя собранные подосиновики, разгневанный «грибник». Спохватился тот, что с обратной стороны кустарника. Девчонка была неплохо развитой, имела приличные шансы уйти. Но она споткнулась. Хлопнулась лицом, подвернула вторую ногу. Болевой шок – и уже не было времени подняться. «Грибник» с разгона ее оседлал, схватил за шиворот. Подбегал здоровяк, держась за пораженное достоинство.

– Знаете, господа прокуроры, – угрюмо молвил и сделал паузу сержант, – мне, кажется, один из вас категорически прав – не стоит брататься с этими людьми. Но транспорт не повредит. Да и дамочку жалко. Давайте так, прокурор, – гоните рожок, я обхожу скалу и сажусь на дороге. Через минуту я уже там. Думаю, при верном подходе мы сумеем обезоружить компанию. Их всего пятеро…

Я машинально выудил из подсумка снаряженный магазин. Сержант скатился с горы, побежал по дороге, сверкая пятками. А девицу волокли к машине, одаривая тумаками. Здоровяк с садистским наслаждением стянул ей руки, пережав запястья (она пронзительно визжала), замотал рот. Пленницу отправили в кузов – перебросив через борт, как мешок с картошкой.

– А вот теперь они точно уедут, – печально изрек Аристов.

Я покосился на товарища. Левое веко у Леньки судорожно подрагивало. Мелькнуло что-то справа. Показался сержант. Подмигнул в нашу сторону, соорудив что-то вроде «они не пройдут», растянулся в высокой траве и пополз по-пластунски к кустам. Водила, разобравшись с неполадкой, распахнул дверцу.

– Ну, все, – сказал Аристов. – Как говорят в американских фильмах, надерем им задницы, ребята.

Он медленно поднимался. Нервный тик одолевал.

– Эй, постой, – спохватился я. – Мне кажется, ты рановато засобирался на кладбище.

– Вот именно, – поддержал Булдыгин. – Команды «отдавать концы» пока не было.

– А я не буду маячить, – усмехнулся Аристов. – Отслеживай реакцию, Мишаня, поступай как надо. Сержант поможет.

Он вырос в полный рост, крикнул «Эй, славяне!» и замахал руками.

Реакция людей была просто откровением. Водила не успел забраться в кабину. «Грибник», который был шофером замыкающей машины, встал с открытым ртом. Остальные задергались, стали всматриваться, что там такое растопырилось на скале.

Очередь простучала как гром среди ясного неба. Ленька рухнул, где стоял, закрылся руками.

– Стреляют, товарищ прокурор, – ахнул Балабанюк.

– Я слышу, спасибо.

Вторая очередь ударила по камням. Подтянувшись, я добрался до щербины. Люди в форме даже не стали выяснять, кто мы такие! Двое уже бежали в нашу сторону. «Грибник» со вторым водителем выхватили пистолеты. Первый спрятался за колесом, приладил ствол на сгиб локтя, второй распростерся в траве. Последний бросился к кустам, где уже поджидал Капустин.

Ошибка была очевидной. Сержант произвел одиночный выстрел. Бегущий споткнулся, увяз головой. Автоматчики повернулись боком к скале – один свалился на колено, другой расставил ноги. Существует все-таки боевой азарт! Подпрыгнув, я начал самозабвенно палить. Плечо отзывчиво распухло. Сидящий на колене рухнул, как фанерный щит. Висок окрасился кровью. Второй поддался панике. Выстрелив, не целясь, по скале (но я уже лежал), повернулся, бросился бежать, низко согнувшись. Застучало из кустов – предсмертный вопль, и грузное тело покатилось по бурьяну…