Разборки дезертиров

Несчастные люди строили эту грунтовку. По обочинам непроходимые заросли – смешанная масса стволов, корней, ветвей с шипами. Корни плетутся по дороге, создавая интересные сюрпризы для транспортных средств. Разложение растительных остатков идет в тайге с колоссальным трудом: термитов нет, гниение затрудняет смола. Старые леса громоздятся по всему району: мертвые горы хвороста, упавшие стволы, многие висят на соседях. Вредители размножаются на полуживых деревьях, съедают живые ветки, не давая лесу размножаться… Пару раз молодые солдатики делали попытку углубиться в тайгу, и всякий раз их с матерками приходилось извлекать. Часовая задержка – искали автомат рядового Малашкина, который тот успешно уронил в груду валежника, кувыркаясь с горки. Представляю, что бы сделали с парнем, не окажись под боком целой троицы работников военной прокуратуры…

– Похоже, наш царь и бог был прав, – задумчиво вещал рыжеволосый Ленька Аристов, – деться с данного направления дезертирам некуда. Но в этом, мужики, я вижу чрезвычайную опасность. Из Чебаркуля движутся «вэвэшники», а этим парням по барабану, кого мочить, с юга – рота автоматчиков. Прижмут дезертиров – они же совсем озвереют: начнут палить из чащи – представляете, сколько народа положат? И как в данной ситуации их прикажете брать живыми?

– А я вообще не понимаю, почему Луговой потащил нас с собой, – брюзжал закутанный в непромокаемый плащ Булдыгин. – Вот скажи, Леонид, у нас работы в прокуратуре нет? Жена, как узнала про эту «командировку», синими пятнами покрылась. «Ах, ты, Пашенька, – говорит, – на кого же ты нас бросаешь? Ах, предчувствия недобрые…»

– На прогулку вывез, – хихикал неунывающий Аристов, – не век же нам томиться в четырех стенах. Относись смешнее к жизни, Булдыгин, тебе не повредит коррекция формы живота – посмотри, на кого похож, ленивец.

Коллеги вяло переругивались, а у меня абсолютно не было желания участвовать в беседе. Ситуация менялась кардинально – семейная, рабочая. Сбегали из памяти события прошлого, оставалась размытая дорога, вырубленная в вековой тайге, низкорослая чаща, непроницаемый кустарник, моросящий дождь, фигурки солдат в плащ-палатках, бороздящие завалы и жгучий подлесок…

Рота явно была не укомплектована. Шесть десятков бойцов, из которых две трети – новобранцы. Полтора десятка шли по левой обочине, охватывая относительно проходимый участок леса, полтора – по правой. Остальные сидели в двух «Уралах», медленно ползущих за облавой и вынужденных делать долгие остановки. Через час менялись. Четверо военнослужащих, имеющих представление о слове «техника», двигались в хвосте, ощупывая недосягаемые завалы переносными тепловизорами. Эти штуки реагировали на массу объекта, а не то приходилось бы трубить тревогу по каждому зайцу.

Мы ехали в замыкающем «Урале». Булдыгин категорически отказывался месить квашню, сидел, нахохлившись, у кабины, зыркал на солдатиков, которые в нашем присутствии были сущие ангелы. Мы с Аристовым систематически делали вылазки. С момента нашего приземления в зоне поисков прошло часа два. «МИ-8» завис в полуметре над дорогой, выпихнув нас из чрева. Больше всех эта высадка «в Нормандии» не понравилась Булдыгину – он зацепился за полозень, прыгая в грязь, и только своевременная реакция Аристова не позволила ворчуну слиться с ландшафтом. «Топтуху» привезли!» – возликовали оголодавшие солдаты, окружая вертолет. Узнав, что, кроме продуктов, на голову свалилась военная прокуратура, старослужащие приуныли, молодые оживились, офицеров потряс рвотный спазм, и работа пошла веселее. С фотографий, выданных Колесниковым, смотрели два нормальных паренька. Сняты в день принятия присяги, форма парадная. Пыряев усеян конопушками, долговязый, голова похожа на тыкву, физиономия детская, «парадка» мешком. Райнов несколько серьезнее, из тех, что нравятся девчонкам, взор с поволокой, лицо продолговатое, скулы сильно выступают.

– Не понимаю, Луговой, – с обидой выговаривал Хомченко в первые минуты нашей недружественной встречи, – какого лешего здесь забыла военная прокуратура? У вас жен нет? Так шли бы по любовницам – куда интереснее, чем грязь месить. Считаете, без вашего чуткого контроля мы не сможем выловить дезертиров? Это первые дезертиры в нашей жизни?.. Ах, спасибо, прокурор, ловить дезертиров мы можем, а вот сохранять в живом виде… А это будет зависеть от дезертиров. Вскинут лапки, бросят оружие – не думаю, что ребята откроют огонь. Ну, помнут немножко. А если первыми начнут стрелять… тут проблема. Не стану я удерживать парней. Пусть уж лучше дезертиры погибнут, чем кто-то из моих солдат.

Я пытался втолковать, что дезертиры (не заостряя персонально) мне нужны не просто в живом, но и невредимом виде, чем окончательно довел комроты до слез умиления. Он не стал выяснять, какого дьявола мне это надо, а просто отослал к сержантам – дескать, с этими бугаями и договаривайся. Так я и сделал.

– Шуточки у вас, товарищ, как к вам обращаться… – просипел жилистый верзила сержант Капустин.

– Капитан, – подсказал я. – Плюс-минус. Если к вечеру не разжаловали.