Разбойник Кудеяр

Тот, кто задавал вопросы, замолчал. Ему было непонятно, доволен ли он столь четкими ответами без всякой запирательской гордыни и тупости? Уж нет ли издевки, а то и высокомерия в этих кротких, кратких ответах?

— Откуда же ты знаешь иноземные языки, крестьянский сын?

— По милости Божьей. Я отвел беду от монастыря, что находится в русских украйнах…

— Отвел беду от монастыря? — усмехнулся монах.

— Беду отвел Господь Бог, выбрав меня проводником воли своей. Я раскрыл татарскую засаду. В награду игумен оставил меня в монастыре и велел обучить валашскому, польскому и турскому языкам.

— Это же было потом? — У монаха заблестели глаза: он завидовал. Вся его жизнь прошла в Москве, ничего, кроме Москвы да окрестных монастырей, он не видывал, а хотелось бы…

— Потом я служил молдавскому господарю Василию, — ответил Георгий, — был при сыне гетмана Хмельницкого Тимофее. Сидел в турском плену, был на каторге гребцом. Из плена нас вызволили венецианцы. Из Венеции я попал в Англию, а из Англии с купцами вернулся на родную землю.

— Был ли ты в Риме?

— Был.

— Крестился ли в папежскую веру?

— Нет. Я православию не изменял.

— Кнута тебе или на дыбу?

Георгий не ответил в первый раз.

— Кнута тебе или на дыбу? — переспросил монах.

«Будут пыткой проверять слова, не обманул ли?» И Георгий ответил твердо:

— Дыбу.

Монах засмеялся.

— Крестьянский сын, а гордость у тебя дворянская. Пять плетей ему.

Били и после каждого удара спрашивали:

— Крестился ли в папежскую веру?

— Нет! — твердил Георгий.

Опять поставили перед монахом. Тот вдруг потянулся к Георгию и спросил:

— Много ли у тебя денег, драгоман, и где ты их прячешь?

— Деньги у каждого человека есть. А где они, про то сам знаю.

Монах помрачнел.

— А в Турции басурманился? — спросил он свою жертву.

— Нет.

— Десять плетей!

Бросили на пол, били и опять поставили перед монахом.

— Я могу тебя спросить, принимал ли ты английскую худую веру, но пока спрашиваю: есть ли у тебя деньги и где ты их прячешь?

— Вере православной не изменял, — ответил Георгий. — Деньги у меня есть, я покажу тебе, где они спрятаны.

— Ты умный человек! — восхитился монах. — Никакое золото того не стоит, чтобы страдать из-за него… Увести! Кафтан здесь оставь, хорош больно. Крест покажи!

Георгий побледнел, но монах презрительно скривился.

— Царский переводчик, а крест носишь медный!

Темницей Георгию стала тесная круглая каменная башня.

Вошел он в башню и забылся, то ли от плетей, то ли от усталости.

Не слыхал, как на него цепи надевали, не слыхал, как замок на двери закрывали. Сколько в забытьи был, неизвестно, только почувствовал, кто-то его по голове поглаживает.

— Кто ты есть, человек?

— Невиновный, — ответил Георгий.

— Молоденький, по голосу-то…

— Скажи мне, сколько нас в башне? Бывает ли здесь свет?

— Теперь нас тут ты да я. Здесь бывает первый луч солнца, только небо в наше время кромешное все больше тучами закрыто.

— Ты, я вижу, старый сиделец. А кто я, долго сказывать. Скоро за мной придут. Я обещал на пытке открыть свой клад с деньгами.

— Червяк! — гаркнуло из темноты, загремели в бешенстве цепи, засипели простуженные мехи легких. Ни слова больше.

Стало тихо в башне, так тихо, что сделались слышны свистящие скорые звуки.

— Ты слышишь? — спросил старожил башни.

— Нет! — ответил Георгий.

— Как же ты не слышишь? — изумился старожил. — Это лучший изо всех звуков, какие я слышал здесь за двадцать лет сидения! Это пилят железо! Погоди, да ведь звук идет из твоего угла. Это ты пилишь? Ты пилишь цепи, но откуда у тебя пила?

Георгий улыбнулся и погладил свой невзрачный медный крест.

— Прости, что обидел тебя, — сказал старый узник, — ты — молодец. Взялся за дело сразу, пока не ослаб. Только отсюда не сбежишь.

И вдруг старожил услышал голос совсем рядом:

— Где твоя цепь?

— Ты успел перепилить свою?

— Я купил пилу в Англии. Пили, я осмотрю дверь.

— Отсюда нельзя убежать, — сказал узник, но пила уже свистела вовсю.

Георгий ощупал руками дверь и вернулся к товарищу.

— Владеешь ли ты оружием?

— Я из тех, кто хаживает на свободе с кистенем.

— Думаю, монах придет с одним стражником. Зачем ему много свидетелей? Ты встанешь за дверью и убьешь стражника.

— Чем? Стражники откормлены, как быки.

— Вот этим.

Георгий положил в руки узнику крест.

— Крестом?!

— Ты боишься прогневить Бога?

— Легковат твой крест для нашего дела.

— Зато остр, как турецкая сабля. Пощупай.

Щелкнула пружинка, из креста выскочило тонкое стальное жало.

— Ого! — только и сказал старый узник.

Звякнула упавшая на пол цепь. Человек встал, потянулся. Пошел вдоль стены.

— Даже за эти свободные шаги я открою тебе тайну своего клада.

— Зачем он мне?

— Пригодится. Кто знает, быть ли нам живу обоим? Слушай. Есть в рязанской земле деревня Можары. В пяти верстах, в бору — ключ. Веселым зовут. Вынь камни, раскопай и найдешь клад. Там все, что собрал для великого дела.

— Для какого?

— Я собирал деньги и драгоценности, чтоб ударить на бояр, чтоб поставить на Москве царя, который был бы люб всей России, чтоб правил без обид, чтоб служилые люди служили, а не воровали.

— Кто же ты?

— Разбойник Кудеяр.

— Тихо, Кудеяр. Слышишь?

— Шаги?