Разбойник Кудеяр

Въезд, как и все другие российские дела, был совершен с промедлениями, с раздумьями, с опаской, но основательно и наверняка. В субботу третьего февраля прибыл в Москву патриарх Никон. Он вместе с царицей, царевнами и младенцем-царевичем спасался от чумы в лесах, потом приехал к Алексею Михайловичу в Вязьму укрепить в себе молодого государя, молитвами отвести беду от Московского царства. Измученный страхами, всегда благодарный наперед, готовый награждать за любую, самую ничтожную помощь, царь повеличал собинного своего друга титулом, который носил и сам.

Великий государь отныне, патриарх Московский и всея Руси Никон из осторожности не писался пока государем, но все, кто обращался к нему с грамотками, не забывали про новый титул патриарха. Впрочем — только может ли быть такое? — челобитчики не подластивались, писали патриарха государем ошибочно, по старинке: патриарх Филарет носил этот высокий титул. Правда, он был отцом царя Михаила…

Великий государь и патриарх прибыл в Москву первым, дабы придать Алексею Михайловичу твердости, убедить примером, что жуткая опасность миновала.

Февраля на девятый день пожаловала в кремлевский дворец царица Мария Ильинична.

Царь ехал с нею, но потом решил помолиться в монастыре Андрея Стратилата. Монастырь был всего в пяти верстах от Москвы, и на следующий день все московские храмы ударили радостно в колокола, возвещая народу, что государь едет занять престол, беда миновала тех, кто не помер, жизнь продолжается.

Попы и бояре встретили царя у Земляного вала. Под звон через поредевшую толпу двинулся царский поезд на Красную площадь.

Впереди несли знамя Успения Владычицы, потом нерукотворный образ в честь Хитона Господня, сберегаемого в Москве. Далее по порядку несли знамена с образами Георгия Победоносца, Дмитрия Солунского, Михаила Архангела. Чуть возвышаясь над знаменами, будто осеняя процессию крыльями, плыл царский герб — двуглавый орел. Герб охраняла конница. За конницей священство с крестами. Далее ратники в честь Троицы тремя рядами. Одеты в цвета полковых знамен.

Возле церквей войско и встречающие государя молились. Церквей по дороге было множество.

Алексей Михайлович так и шел всю дорогу пешком, сняв шапку и плача. Пустовата была Москва после моровой язвы.

Стоило появиться царскому поезду на Красной площади, как вышли стрельцы с метлами и усердно размели путь.

Вошли в Кремль. И снова царь плакал.

Плакал, поворотившись к безобразной Спасской башне. На Рождество сгорели деревянные брусья внутри часов. Башня рухнула, раздавила два кирпичных свода. Сверзлись и побились статуи, пал наземь колокол большой, замолк соловушка медноголосый, а слыхать его было на десять верст.

Как тут не поплакать? Только царю не плакать, веселиться полагается. И на третий день по приезде царь устроил великий пир в честь рождения Алексея Алексеевича, а заодно оказывая расположение и милость свою иноземным гостям.

3

Звать в Кремль патриарха антиохийского кира Макария государь прислал троих: попечителя царских палат, великого стольника и главного судью.

Говорил великий стольник, переводил драгоман Георгий. Ему все было интересно, он сиял глазами, но слова выговаривал внятно и бесцветно, дабы не выделяться. Как бы ни был умен переводчик, не он творит государственное действо, творят его начальные люди, говоря то, что им говорить наказано еще более сильными людьми.

Патриарха ждали сани. Перед санями — длинная цепь празднично выряженных стрельцов. У каждого в руках один из многочисленных подарков антиохийского патриарха русскому царю.

От крыльца патриаршей резиденции до крыльца Благовещенской церкви живой коридор — стрельцы со знаменами. Патриарх благословил стрельцов.

На лестнице из Благовещенской церкви в покои царя Макария встречали и приветствовали три важных сановника. Они сказали:

— Благополучный царь, величайший среди царей, самодержец всех стран Великой и Малой России Алексей Михайлович кланяется твоей святости и приглашает твое блаженство, святой отец Макарий, патриарх великого града Антиохии и стран Киликии, Иверии, Сирии, Аравии и всего Востока, чтобы ты благословил его и оказал ему честь своим посещением. Он спрашивает о твоем здоровье и благополучии.

Перед внутренними покоями Макария встретили других три сановника, еще более важных и родовитых, но и они сказали то же самое приветствие. Эти ввели патриарха во внутренние покои, и тут навстречу ему двинулись бояре и высшие думные чины. Патриарх благословил их.

4

Павел Алеппский видел, как дрожали от волнения руки отца, как он чуть не уронил свой посох, отдавая его привратнику. И голос был чужим. А ведь не впервой отворялись перед Макарием двери земных владык.

Двери отворились!

Антиохийский патриарх Макарий вступил в тронный зал Русского государства. Приблизившись к трону, патриарх обратился к иконе, висевшей над царем. Глух и бездушен был голос, но первое страшное мгновение уже миновало. Сподвижники патриарха едва слышно, как учили драгоманы, пропели «Достойно есть». Поклонились иконе. Теперь можно было кланяться царю.