Разбойник и Мишка (рассказы)

Первым делом Нестеров стал приучать своих верблюдов ложиться по команде. Послушный Мишка очень скоро понял команду и ложился, а Разбойник или не понимал команды, или просто не хотел её выполнять. При налётах авиации он страшно пугался, дрожал и рвался куда-то бежать. А когда Нестеров хватал его за повод и дёргал вниз, понукая лечь, Разбойник артачился, хрипло кричал и отплёвывался жидкой зелёной жвачкой.

Как-то мы посоветовали Нестерову:

- Чего ты с ним нянчишься? Попотчевал бы его кнутом хорошенько; глядишь, и послушнее был бы.

А Нестеров на это спокойно ответил:

- Нет, товарищи, на кнуте далеко не уедешь. Хуже будет. Я уж знаю.

И стал прикармливать непослушного Разбойника хлебом с солью. Соль-то верблюды любят больше всего - жить без неё не могут. Положит Нестеров кусочек хлеба на землю, посыплет его густо солью и приговаривает: "Ложись... ложись". А так хватать не даёт. Чтобы воспользоваться вкусным угощением, непокорный верблюд вынужден был ложиться на землю. Но этого ещё мало. Ведь когда верблюд ляжет, то здоровенная его голова на длинной, изогнутой шее высоко торчит над землёй - хорошая мишень для осколков. Матвей Иванович стал приучать верблюдов вытягивать по земле шею. Послушный Мишка охотно это проделывал, получая в награду хлеб с солью. А Разбойник тоже ляжет, вытянет шею по земле, схватит лакомый кусочек и опять задирает голову кверху. Глаза злые, уши маленькие, нижняя губа отвисла ложечкой, а верхняя над ней нависла. По одним губам видно было, что капризный. Уж на что терпелив был Матвей Иванович, но и тот иногда не выдерживал и ругался:

- У-у, чертяка противный! Погоди вот, дьявол, трахнут тебя враги по непослушной башке, тогда припомнишь, чему я тебя, дурака, учил...

Глядя на старания Нестерова в дрессировке верблюдов, мы шутили:

- Вот, Матвей Иваныч, как война кончится, в цирк с ними пойдёшь. На старости лет кусок хлеба. И народ потешать будешь, и денег много заработаешь.

А Нестеров серьёзно нам отвечал:

- Не понимаете вы этой скотины - вот и смеётесь. Я в свой колхоз взял бы их за хорошие деньги. Вы ещё увидите, на Что они способны...

Сначала Нестеров возил грузы с ДОПа* до полкового тыла, а на передовую его не пускали. Но когда командир роты увидел, как верблюды работают и слушаются своего хозяина, доверил Нестерову возить боеприпасы на огневые позиции полковых батарей.

_______________

* Д О П - дивизионный обменный пункт.

- Вот вам и жирафы! - говорил командир роты. - Надо было к ним только умелые руки приложить - и смотрите, какая это полезная скотина на фронте. Пожалуй, придётся одному взводу целиком на верблюжьи упряжки перейти. А тебя туда, Матвей Иваныч, старшим инструктором, что ли, назначить?

От этих слов Нестеров повеселел. Каждому ведь приятно среди товарищей примерным быть.

Повёз Нестеров снаряды на огневые позиции батарей и с первого же раза попал под артиллерийский налёт. "Ложись!" - крикнул Нестеров и прыгнул в щель. Оба верблюда шлёпнулись по команде на землю. Мишка вытянул по земле шею, а Разбойник задрал голову кверху и крутит ею во все стороны: не то выбирает направление, куда бы стрекача дать, не то высматривает врага, чтоб оплевать его жвачкой. Снаряды сначала свистели и ложились далеко от батареи - то недолёт, то перелёт, - а то вдруг снаряд прошуршал совсем близко и... тр-рах по батарее!

Разбойник испуганно взревел, вскочил на ноги, рванулся в сторону и, оборвав постромки, помчался по степи куда глаза глядят. От страха ввалился в овраг, там его Нестеров и нашёл потом. Верблюд лежал и тяжело дышал, обессиленный, мокрый от пота, в крови. Два осколка поразили его: один пронзил холку, а другой в затылке застрял.

Пришлось раненого Разбойника эвакуировать в ветлазарет, где ему сделали операцию и удалили из головы осколок.

Через три недели Разбойника вернули в строй, и он опять стал таскать грузы, но переменился как-то... Не знаю только отчего: то ли тяжёлое ранение запомнилось, то ли покорило терпеливое упрямство Нестерова. Своенравный верблюд стал послушнее: при обстреле быстро ложился и струной вытягивал по земле длинную шею. Только вздрагивал и стонал - видно, всё-таки боялся.

Зимой, когда наши войска уничтожали окружённого врага, снарядов потребовалось очень много, а дороги так завалило снегом, что машины застревали. Даже в пароконной упряжке трудно было ездить: дороги узкие, а чуть в сторону - снег по брюхо лошади. Все обозы пришлось перевести на одноконную упряжь, и многие части завели себе верблюжьи транспортные роты, которые перевозили много боеприпасов. И у нас сформировали один взвод на верблюдах, а старшим в нём поставили Нестерова.

Лошадям тогда туговато пришлось: из кормов одна солома была, а работа тяжёлая. Истощение началось и падёж... А верблюды ничего - всё выносили.