Разбойник и Мишка

щенок подрос и окреп. Щенок был подвижным, задиристым, но не злобным. А

Борису хотелось, чтобы он был злобным и страшным. Борис хорошо помнил,

каким был их Гепард, и ему хотелось из Норки воспитать такого же грозного

пса.

Однажды к Тане пришла подруга Аня Колесова. Щенок незлобно залаял на

неё, а Борис натравил:

— Возьми, возьми, Норка!

Норка громко залаяла и бросилась на девушку. Аня испуганно взвизгнула

и, открыв дверь, выскочила в коридор. Из своей комнаты выбежала Таня, лицо

её стало пунцовым:

— Борис, ты дошёл прямо до наглости! Натравливаешь на моих подруг

собаку! Так ко мне никто ходить не будет.

— Ты ничего не понимаешь, — спокойно сказал Борис. — Это же

воспитание. Норка должна недоверчиво относиться к чужим.

— Ну и трави своих товарищей, а моих подруг не трогай! Я маме

скажу...

— Ну и говори! Мама меня лучше понимает, чем ты. А ещё в восьмом

классе учишься...

Таня вышла в коридор и увидела подругу, прижавшуюся к стене.

— Аня, иди.

— Нет, надо выждать немного.

— Чего выждать?

— Да чтобы Норка считала, что она «победила» меня. Мы ведь так с

Борисом заранее договорились.

— Спектакль, значит, устроили. И меня не предупредили... А чего же

кричала как резаная?

— Да ведь знаешь, как страшно-то мне показалось...

Наступила весна, и пришлось Норку выселить на жительство во двор, в

деревянный сарай. В сарае Борис смастерил ей будку, а на пол постелил

старый детский матрасик, на котором когда-то спал сам. Он ежедневно чистил

щенка щёткой, а как потеплело — стал его купать. Щенок охотно плескался, а

плавать не хотел — боялся. Но ведь всякая служебная собака должна хорошо

плавать. Борис брал потяжелевшего щенка на руки, заносил его поглубже и,

бросив в воду, плыл сам впереди. Норка испуганно вытаращивала глаза и

быстро плыла обратно к берегу. Потом она привыкла и охотно бросалась в

воду сама за хозяином и даже переплывала с ним на другой берег.

Ежедневно по вечерам Борис гулял с Норкой по городу. Сначала щенок

боялся машин и шарахался от них под ноги хозяину. Тогда Борис подвёл Норку

к машине знакомого шофёра и вместе с ней облазил всю машину, а потом они

проехались на ней по городу, и щенок перестал бояться машин.

Иногда Борис садился на велосипед, выезжал за город и так быстро

нёсся по асфальтированному шоссе, что в ушах ветер свистел. Норка, высунув

язык, еле успевала за ним.

Один раз какой-то старик даже остановил Борю:

— Эй, малый, чего ты кутёнка-то гоняешь? Запалить можешь.

— Это я его развиваю, выносливости учу.

— Оно, конечно, собака должна бегать, да ведь во всяком деле мера

нужна...

— А я всё делаю, как в книжке написано, и у инструктора в клубе

бываю.

— Ну, если по книжке, то правильно, — успокоился старик.

Но вот Норке исполнилось десять месяцев, и костлявый озорной щенок

превратился в рослую собаку, похожую на волка. Даже Таня как-то сказала:

— Мама, а какая наша Норка красивая стала, правда?

Мать улыбнулась:

— Правда, дочка, правда. К чему приложишь руки с любовью, из того и

толк выходит.

Кончилось наконец для Норки домашнее воспитание, и надо было

приниматься за настоящую учёбу. Повёл Борис Норку в клуб, и там ему выдали

«родословную», в которой были указаны не только отец и мать Норки, но

дедушка с бабушкой и даже прабабушка. Получив «паспорт», Норка стала

вполне взрослой, и теперь её уже можно было по-настоящему дрессировать.

Всю зиму три раза в неделю ходил с ней Борис в клуб и занимался на

учебной площадке под руководством опытного инструктора Вадима Ивановича

Третьякова.

Норка оказалась очень способной и быстро усвоила общий курс.

В первомайские праздники, когда к Надежде Васильевне пришли в гости

её сослуживцы, Борис показал успехи своей воспитанницы. По его команде

Норка садилась, ложилась, прыгала через палку, ползала, а когда он говорил

«голос» — звонко, отрывисто лаяла.

Борис торжествовал. И даже Таня не скрыла на этот раз своего

восхищения.

— Знаете, девочки, это её Борис сам воспитал, — сказала она

подругам. — Борис у нас ужасно упрямый — он чего хотите добьётся. Зимой на

лыжах она его возила буксиром так быстро, что от машины не отставали. Я

говорю правду, девочки, спросите у Бориса...

— Говори — не заикайся, ври — не завирайся! — отрезал Борис.

— Бо-ря, — умоляюще протянула Таня, — ты же сам говорил, что от

машины с ней не отставал...

— Чудачка ты! Да мы с Норкой в кузове сидели.

Все засмеялись, а Таня чуть не заплакала от стыда и досады.

Однажды Борис пришёл из клуба радостно взволнованный:

— Мама, к нам в клуб приехал инструктор из Москвы, из спецшколы, и

подбирает собак на дрессировку в поводыри.

— В какие поводыри? — не поняла мать.

— Поводыри слепых.

— Ты серьёзно?

— Честное слово! Он подобрал у нас пять собак. И мою Норку тоже. Он,

мама, проверил у неё и слух, и зрение, и память, и внимание и сказал, что

она очень способная для этого дела.

— Ну а как же ты? Тебе разве не жаль её отдавать?

— Жалко, конечно, но надо же. Ведь слепые-то — инвалиды войны. Он