Разбой

«Не сеятель сберёт колючий колос сева.
Принявший меч погибнет от меча.
Кто раз испил хмельной отравы гнева,
Сам станет палачом иль жертвой палача».[294]

Самбор посмотрел на собеседника с сомнением во взгляде:

– «Я напишу: “Завет мой – справедливость”, и враг прочтёт: “Пощады больше нет”». Только мы-то, может, и напишем а чолдонцы, они читать вообще не умеют! Да и Северный Союз не багряная гегемония, и без палачей прекрасно обходимся, уж сколько веков! Зато у нас есть, например, Курум: «Отриньте парадигму насилия! Бэ-э-ээ»! Хотя он тоже не во всём прав, конечно…

– Ты про тиховольское просветление?

Мечник кивнул.

– Не забудь, что он не только за него в ответе, но и за эпинейскую смуту, и ещё неизвестно, что перевесит, когда историю будут писать. Да и к чолдонцам, при всей моей к ним нелюбви, ты немного слишком строг. Они не все читать не умеют. Их Мудрило даже книгу написал. Хотя, может, он только писать умеет, а не читать…

– Книгу? Какую? Про что?

– «Жызнеуряд». Мудриловы советы молодому воину. По-чолдонски я повторять не буду…

«Правильно: ни к чему этот язык под этим сводом», – подумала ключница. Воевода, хоть и не седьмой сын седьмого сына, многое ведал о силе слов.

– Но и на танско-венедский перевести, всё ладно не выйдет. «Спросит тебя кто, какой день сегодня, ответь: твой последний»! «Если тебя укусила пиявка, съешь её»! «Враг моего врага – мой враг вдвойне»! «Из двух зол, выбери оба»! Заодно – почему женщины должны носить ременные намордники с затычками на цепочке, или как кого насмерть запытать и куда потом труп изнасиловать, если, например, кто не так на тебя посмотрит, это страниц на три дюжины. «Будешь сдирать с врага кожу – начинай с пяток»… Да ладно, что мы про Мудрила, понос его рогоносу… Даже Курум ваш драгоценный…

Воевода нахмурился, прежде чем продолжить:

– В чём точно Курумова ошибка, так это в том, что он обо всех смертных судит по себе, и выходит, что часто их переоценивает. Поэтому все его политические теории и работают от никак до через пень-колоду.

Появилась Русана со стеклянным цилиндром, на две трети полным смешанной и просеянной муки. Несебудка благодарно приняла цилиндр из её рук и поставила рядом с корзиночкой с утиными яйцами.

Самбор вдруг всхрапнул и засмеялся. Щёки Русаны зарделись, хотя мечник смотрел не на неё, а в свою кружку.

– Поделись весельем? – предложил воевода.

По его виду, веселье бы точно не повредило.

– Да я подумал, что нашёл общее у Курума со Стейнгладом.

– Это как? – Вратислав и впрямь усмехнулся.

– Верно, они не слышали Поволянова любимого предостережения, а слышали, так не взяли в толк. Оба и судят других по себе, и ошибаются. Вся разница: Курум судит слишком высоко, а Стейнглад – слишком низко.

– Может, смех и ни к чему. Это глубоко, – неожиданно признал воевода. – Я слышал, ты ведь не только того, другого тоже встречал?

– И да, и нет.

– Кто там говорил мне что-то про Винланд? Вамба, точно – ты со Стейнгладом поругался вроде?

Самбор кивнул.

– Кстати, как Вамба с Каей? Всё ли у них путём? Не то чтобы я волновался, просто давно не видел нашу винландскую красавицу, с самого тинга…

– Всё путём. Кая построила второй лучемёт по Ардерикову прототипу, такой же маленький не получился, но на броневоз помещается. А что стала меньше путешествовать, на то добрая причина. Ждёт наследника.

– Вот это дело! – обрадовался было Вратислав, потом вдруг снова чему-то закручинился.

– Так давай я тебе расскажу про нашу встречу-не-встречу со Стейнгладом! – сказал мечник. – В первую ночь, как взяли Красный Замок, сидим в винном погребе, празднуем, вдруг пол под ногами как затрясётся! Стало жарче, потом плиты вздыбились под одной бочкой, и завоняло, как ракетным выхлопом. Мы к лестнице, только успели, под той же бочкой как кто-то подорвал бомбу – во все стороны доски, гвозди, куски плит, реки вина, а главное, из воронки вылетает машинка на чём-то вроде троса, головная часть вся в соплах, из них бьёт огонь, и крутится, как бешеная. Врубается в потолок, чуть балку не обрушила.

Несебудка обратила внимание, что слушателей ещё прибавилось: помимо Русаны купно с так никуда и не ушедшим Стройко, у двери в один из чуланчиков с выходом на двор стену подпирал Дубыня с горшочком масла. Самбор продолжал:

– Тут до меня уже начало доходить, что оставило ту воронку во дворе, но было не до того – Альфрик углекоп получил камнем в лоб, ничего страшного, голова у него крепкая, но он с лестницы сверзился на Бездыря проходчика, я сам весь в вине, а Бездыря в который раз пробило на измену, он как заорёт: «Выпал!» – и ну нас обоих тащить наверх! А воронка уже чуть остыла, и оттуда вылезла ещё одна машинка, эта с оптикой, светом, и приборами, на том же тросе…