Разбитый шар

В дверь постучали, она отворилась, и на пороге показался Боб Посин.

— С парковкой тут беда, — сказал он, входя.

На нем была желтая спортивная рубашка-гавайка навыпуск и свободные лавсановые брюки. Волосы у него растрепались, вид был жалкий и загнанный.

— Ну что ж, с этим разобрались, — продолжал Хейнз. — По мне, ведущий вы очень даже неплохой. До сих пор на вас никто не жаловался.

— Я напишу заявление об уходе, — сказал Джим, — если хотите.

— Нет, мы не хотим, чтобы вы увольнялись, — ответил Хейнз.

Заложив руки за спину, он прошагал в угол комнаты и устремил взгляд на свисавшую с потолка штуковину.

— Что это? — Он с опаской дотронулся до нее. — Как это называется… мобиль? Никогда еще не видел, чтобы его делали из… это что? Яичная скорлупа?

— Вам правду сказать? — спросила Пэт.

— Вот это да! — восхитился Хейнз, тщательно осматривая мобиль. — Сами смастерили? Искусно, ничего не скажешь!

— Мне, наверное, пора идти спать. На станции надо быть к восьми утра. Извините.

Она направилась в спальню, но перед самой дверью задержалась.

— Ко мне у вас вопросов нет? — спросила она у мистера Хейнза.

— Нет, вроде нет. Спасибо. Постараемся говорить потише.

— Спокойной ночи, — попрощалась она и закрыла дверь спальни.

Тед Хейнз уселся на диван лицом к Брискину и Посину и сложил руки на коленях. Посин немного постоял и тоже сел. Джим последовал их примеру.

— Знаете, — начал Хейнз. — Я тут подумал, может быть, вам на телевидение пойти.

Он обращался к Джиму, говорил деликатно, как говорят джентльмены с юга.

— Никогда об этом не думали?

Джим покачал головой.

— Я слышал, одна сетевая телекомпания ищет ведущего музыкальных программ в районе Залива, хотят Дона Шервуда[25] затмить. Все то же самое — комментарий, рекламные паузы, интервью с певцами, артистами… Никаких записей, им нужно, чтобы это было живьем и талантливо. В разных передачах с людьми.

— Шервуда не превзойти, — резко ответил Джим.

Тема была исчерпана.

Хейнз почесал переносицу и сказал:

— А как насчет того, чтобы временно поработать где-нибудь в уединенном местечке, вдали от городской суеты и стрессов — там можно было бы, не торопясь, все спокойно обдумать, прийти в себя, разобраться, что к чему. Может, вам и понравилось бы. Просто мне тут на днях сказали, что одной станции в долине — то ли во Фресно, то ли в Диксоне, там где-то — требуется человек по совместительству.

— Значит, вы все-таки хотите, чтобы я ушел, — сказал Джим.

— Нет, я не хочу, чтобы вы уходили, просто мне хочется выяснить, что с вами происходит.

— Ничего.

— Тогда я предлагаю вот что, — сказал Хейнз. — Я временно отстраняю вас от должности — на месяц, без содержания, по согласованию с профсоюзом. По окончании этого срока вы приходите к нам и сообщаете, хотите ли вы и дальше работать на станции или с вас хватит, и мы расстаемся друзьями, после чего вы уже ищете себе работу по своему усмотрению.

— Меня устраивает, — сказал Джим.

— Прекрасно. Вы ведь в этом году еще не отгуляли отпуск? Тогда мы дадим вам чек на сумму, которую вы успели заработать в этом месяце до сегодняшнего дня, плюс отпускные. Так что это не очень ударит по вашему карману.

Джим кивнул.

— С завтрашнего дня, хорошо? — продолжил Хейнз. — Ваша смена ведь в два начинается? Я попрошу Флэннери выйти вместо вас. Ну, или Хаббла.

— Без разницы, — сказал Джим. — Любой из них с этим справится.

— Ну как вам такой план? — спросил Хейнз. — Согласны?

Джим пожал плечами:

— Почему бы и нет? Конечно, согласен. — Он нетвердым шагом прошел на кухню, чтобы налить себе выпить. — Вы что-нибудь будете?

— Поздно уж очень, — сказал Хейнз и вынул из кармана часы.

Джим достал из холодильника кубики льда.

— А знаете, из чего сделан этот мобиль? — обратился Хейнз к Посину.

Джим стоял один на кухне и пил. Было слышно, как в гостиной вещает Хейнз.

— В одном лишь можно быть уверенным: то, с помощью чего сегодня по телевидению рекламируют мыло, завтра будет дурно пахнуть. Наша индустрия безжалостна. Возьмите вот хоть того же Шервуда. Они дергают за ниточки, а он пляшет. Интересно, сам-то он знает об этом? Или считает, что ему удается обвести их вокруг пальца? Никто не будет ему платить, когда он перестанет приносить деньги. Это у него всего лишь новый метод продажи мыла.

— Новый метод, — повторил за ним Посин.

— При этом человек якобы остается независимым.

— Тенденция такая, — сказал Посин.

— Да, если хотите, тенденция. Но представьте, что будет, если он по-настоящему разозлит спонсоров, ну, предположим, перестанет улыбаться, когда вытворяет свои штучки с рекламой… этого… пива «Фальстаф». Да его просто снимут с эфира. Конечно, все дело в том, что никто сам не знает, чего он хочет. Все в растерянности — вся наша индустрия.

— И не говорите, — раздался голос Посина.

— Шервуд сейчас на вершине славы. На нем отрабатывают новый метод. Но если бы он попытался напрямую выяснить у верхушки Эй-би-си, чего же они от него в конечном счете хотят, они не смогли бы ему объяснить.

— Они могли бы сказать: «Давай, мыло рекламируй», — возразил Посин.

— Да, могли бы. Но только они не будут этого делать.