Разбитые звезды

– Ну, поняли? – Я перекидываю волосы через плечо. Надеюсь, он примет ненависть к самой себе, написанную у меня на лице, за отвращение к нему. – Кажется, вы туговато соображаете. Это, полагаю, от вашего… воспитания.

Майор не говорит ни слова, но его лицо каменеет. Он просто смотрит на меня. Потом отходит на шаг и отвешивает поклон.

– Я больше не отниму у вас времени. Прошу прощения.

– Конечно, майор. – Я не дожидаюсь, пока он уйдет, быстро прохожу мимо него к Анне и Свонн, хватаю их под руки и силой тащу прочь с этой палубы. Я сгораю от желания оглянуться и посмотреть на майора Мерендсена. Он стоит там, где мы разговаривали, или уходит, кипя от злости? А вдруг он идет за мной? Или как ни в чем не бывало говорит с офицером? Я не могу оглянуться, но воображение рисует немыслимые картины: я даже жду, что в любую секунду почувствую его руку на своем локте или увижу его краем глаза у лифтов.

– О, Лил, это было отменно! – выдыхает Анна, все еще давясь от смеха. – Он что, и правда звал тебя погулять с ним по обзорной палубе? Посмотреть на звезды? Боже, это так банально!

Из-за колебаний корабля на сверхсветовой скорости, обычно едва заметных, у меня разболелась голова.

Он не знал, кто я такая. Ему не были нужны от меня ни деньги, ни связи моего отца. Ему ничего не было нужно – только вечер со мной.

Истерический смех Анны начинает действовать мне на нервы. Да, она заметила, что я сомневаюсь, и своим смехом помогла отделаться от майора; да, она изо всех сил старается защитить меня от всего, что может навредить моей репутации. Но я втоптала бедного парня в грязь, а она хохочет.

– Если завидуешь, попроси своего Смокинга тебя туда отвести, – резко бросаю я.

Я иду к лифту, чувствуя спиной, что Анна и Свонн уставились мне вслед. В лифте стоят два парня – рабочие в спецодежде из блестящего светоотражающего материала. Они ждут, когда закроются двери. Я проскальзываю внутрь. Один из них говорит что-то на ухо другому, потом неразборчиво извиняется, и они выбегают из лифта. Я остаюсь одна.

Двери плавно закрываются, и у меня в ушах звучат слова этого парня. Мне даже не пришлось прислушиваться – я и так знаю, что все они говорят одно и то же: «Вот черт. Это дочь Лару. Если нас здесь с ней застукают – нам конец».

Я прислоняюсь к стенке лифта из искусственного дерева и смотрю на символ, изображенный на дверях: греческая буква лямбда – «Компания Лару». Компания моего отца.

Лилиан Роза Лару. Неприкосновенная. Ядовитая.

Жаль, меня не назвали Гортензия, Нарцисса или Белладонна.

– В следующий раз вы увидели ее, когда объявили тревогу?

– Верно.

– Вы пытались узнать, в чем дело?

– Вы не военный, вам не понять, чем мы руководствуемся. Я не задаю вопросов – только выполняю приказы.

– И каков был приказ?

– Защищать мирных граждан. Это наш долг.

– Значит, на ваше решение не повлияло какое-то особое указание?

– До чего вы пытаетесь докопаться?

– Нам важна каждая мелочь. Мы будем вам очень признательны, если вы расскажете все подробно.

Глава 3. Тарвер

Я падаю на тренировочный мат и, резко выдохнув, чувствую в спине острую боль. Рядом со мной грохается мой противник, и я вдруг понимаю, что до сих пор держусь за его рубашку. Я судорожно вдыхаю, перекатываюсь на бок и быстро встаю на колени. Теперь над ним нависаю я, а не наоборот.

Поверить не могу, что выставил себя сегодня таким идиотом! Все в Галактике знают Лилиан Лару. Что мне мешало посмотреть новости или какую-нибудь дурацкую передачу, где смакуют сплетни, и узнать, как выглядит эта Лилиан? Должно быть, я единственный, кто никогда ее не видел.

Вообще-то, обычно меня, даже приставив дуло к виску, не заставишь подойти к такой богатой и влиятельной девушке. И чем я только думал? Да я вообще не думал. Все мысли были только о ямочках на щеках, рыжих волосах и…

Противник вдруг вцепляется мне в плечо, но я уклоняюсь от его хватки, поставив колено ему на грудь и отведя руку в сторону. Я не успеваю впечатать кулак противнику в челюсть – тот перехватывает мою руку, цепко ее держит и начинает выкручивать. Мне приходится отодвинуться от него, чтобы высвободиться. Он задыхается, но ползет за мной, ухмыляясь.

– Это все, на что ты способен, малец? Старайся лучше.

Мне всегда так говорят: «Это все, на что ты способен? Старайся лучше».

Будь богаче. Умнее. Научись пользоваться чертовыми столовыми приборами. Говори, как мы. Думай, как мы.

Да пропади оно все пропадом!