Разбитые на осколки

— Ладно, Зет, — вздыхаю я. — Просто возвращайся сразу же, как только разберешься с делами. Я не подписывалась на это. — Что звучит, как гребаное преуменьшение века. Я не подписывалась на то, чтобы ждать. Я не подписывалась на то, чтобы опекать ее. Для многих это может показаться чем-то невероятно ответственным, все то, что у меня есть: больница, огромное количество пациентов, которых я вижу каждый день. Ответственность и груз от всего этого давят на меня, но в то же время в реальности я веду очень замкнутый образ жизни. Ничего за пределами этого больничного мира не отвлекает меня, ничего из проходящего не требует моего участия, кроме как подъем по утрам со звуками будильника и четкая необходимость быть там, где я должна быть. Пребывание в больнице занимает большее количество моего дня. Быть полезным человеком, когда необходима пара рук в грудной полости раненного человека. Быть полезной, когда необходимо остановить артериальное кровотечение. Но это все физические, логические и управленческие моменты. Я могу с этим справиться. Я достаточно хладнокровная для этого. Но с другой стороны, нервы не позволяют мне здраво мыслить, когда я думаю о возвращении домой Алексис. Необходимость быть здесь для Лейси в эмоциональном плане... это то, с чем я не знаю, как справиться.

Зет издает напряженный звук на том конце трубки.

— Ты справишься, Слоан, — говорит он мне, его голос становится немного мягче, чем был до этого. И затем он нажимает сброс.

***

История, рассказываемая Лейси, заставляет меня испытывать подступающую тошноту. Я предпринимаю попытку незаметно улизнуть, чтобы оставить Пиппу и девушку наедине, чтобы они могли провести встречу только вдвоем, но она протягивает руку и хватает меня с пугающе отчаянной хваткой. Складывается впечатление, что она не любит незнакомых людей, а из нашей компании, меня и Пиппы, я для нее являюсь более знакомым лицом. Я усаживаюсь на противоположном конце дивана, решительно настроенная оставаться непроницаемой к тому, что бы я ни услышала, но это становится совершенно невозможным, когда Пиппа продолжает задавать один за другим вопросы Лейси, а девушка продолжает отвечать напряженным, безэмоциональным голосом.

— Ты воспитывалась в детском доме. Что случилось с твоими родителями?

— Они умерли прежде, чем я родилась

— Но... как твоя мама могла умереть прежде, чем ты появилась на свет?

— Она была в коме. Технически, она умерла за три недели до начала родов. Как только ее тело дало мне жизнь, они отключили ее от аппарата жизнеобеспечения.

— А что последовало после этого?

— Приемные семьи.

— Сколько примерно их было?

— Семнадцать в общей сложности. В некоторых я находилась всего пару месяцев. В некоторых — лишь пару дней. В последней приемной семье я находилась целый год.

— Почему ты задержалась так надолго в последней?

— Грегори нравилось, когда я находилась под рукой... Я был ему полезна.

— В каком смысле полезна?

— Готовка и уборка. Секс в любой момент, когда он этого захочет.

— Таким образом, исходя из твоих слов, у тебя были отношения по взаимному согласию?

— Не совсем.

— Не совсем?

— Нет. Они не были по взаимному согласию.

— Он насиловал тебя?

Молчание.

Иногда разум просто не может принять какое-то слово. Так вот слово «насилие» совершенно парализует разум Лейси. Она закрывается. Просто пялится в окно, медленно моргая.

— Он был первым? — спрашивает Пиппа.

Светлые волосы Лейси касаются ее плеч, когда она качает головой.

— Нет, Грегори не был первым.

После этого Пиппа отступает, чувствуя, что пересекла невидимую грань, которая отделяет девушку от того, чтобы погрузиться в состояние полного отрицания. Она начинает задавать ей другие вопросы: почему она боится находиться одна? Может ли она рассказать, почему так привязана к Зету? Но Лейси уходит от ответа, просто пожимая плечами и отвечая, что не имеет понятия почему. После мучительного сорокапятиминутного сеанса, Пиппа наконец кивает и поднимается на ноги с кресла, в котором сидит.

— Отлично, дамы. Думаю, что на сегодня достаточно, вам так не кажется? Я устала.

Глаза Лейси вновь возвращаются к жизни, наполняясь блеском, когда она переводит взгляд на Пиппу.

— Что это и все? Вы не хотите, чтобы я рассказала что-то еще?

Пиппа дружелюбно улыбается ей.

— Нет, если ты этого не хочешь. Но ты мне можешь рассказать все, что ты пожелаешь.

— Нет, все... все нормально. — Лейси ослабляет свою хватку на крае пледа, который все еще наброшен на ее ноги. — Мне кажется, сейчас я хочу уйти.