Разбитые на осколки (ЛП)

— Ни черта подобного, Слоан. Ты только что разбудила всю виллу. И если бы ты вела себя тише воды ниже травы, то, вероятно, это бы сработало в нашу пользу, — его голос звучит жестче прежнего, хриплый и непостижимый, наполненный противоречивыми желаниями. Он зол на меня, но, несмотря на это, хочет оттрахать меня до изнеможения. — Ты поступила чертовски безрассудно. Приехала сюда, совершенно не понимая, во что втягиваешь себя или меня… — Он тянется вниз рукой и обхватывает мою грудь через одежду, стискивая ее достаточно жестко для того, чтобы бы я шумно втянула воздух в легкие. — Вчера я был чертовски близок тому, чтобы меня четвертовали, и вероятность этого сегодня намного возрастает. Ты подвергла себя риску, когда я тебе сказал не делать этого. Затем ты орешь, как резанная, напоминая всем и каждому, что мы находимся здесь, и являемся гребаной проблемой для них. Поэтому, если ты собираешься кричать, Слоан, по крайней мере, я тебе предоставлю для этого причину.

Все еще продолжая жестко массировать мою грудь, сминая ее в одной в руке, свободной рукой он тянется вниз и оборачивает ладонь вокруг своего жесткого ствола через боксеры. Я сглатываю, не в силах отвести взгляд от того, как он неспешно поглаживает своей ладонью длину, стискивая себя сильнее в то же время, что и мою грудь с налитыми сосками. Я немного волнуюсь по поводу происходящего. Буквально мгновение назад он пребывал в ярости, теперь внезапно готов к тому, чтобы оттрахать меня? Вероятно, что эти два фактора связаны между собой, и их довольно-таки сложно игнорировать.

— Я не буду заниматься сексом с тобой, — выдыхаю я.

Уголок рта Зета приподнимается в улыбке, в хитрой, невыносимо заносчивой усмешке.

— Конечно, будешь, злая девочка.

— Не буду. — Я безуспешно извиваюсь, делая все возможное, чтобы вырваться из его хватки. Безуспешно. Но все же, мне стоит переживать из-за этого, потому что в следующее мгновение Зет делает кое-что еще более сбивающее с толку. Он отпускает меня и присаживается, откидываясь спиной на подушки у спинки кровати. Он отпустил меня? Он отпустил меня! Я спешно спрыгиваю с кровати, разворачиваясь, и смотрю на него недоверчивым взглядом, серьезность не покидает его выражение лица. И его рука не покидает его член. Он только прерывается на мгновение, чтобы приподнять свои бедра, его мышцы пресса сильно сокращаются, когда он подцепляет большими пальцами резинку боксеров и медленно стягивает их. Его член вырывается наружу, тяжело ложась на твердый пресс, когда он стягивает свое нижнее белье по ногам. Видеть его лежащим таким образом, обнаженным и полностью бесстыдным... а какого хрена ему стыдиться? Он восхитительный, и ему это прекрасно известно — это заставляет затаить дыхание. Он продолжает делать то, на чем остановился, обхватывая свою мощную длину правой рукой, поглаживая себя по коже напряженного ствола. На протяжении всего времени он пристально смотрит на меня. Его взгляд не покидает моего.

— Ты, мать твою, двинутый на голову, тебе известно это? — говорю я ему, скрещивая руки на груди. — Какого хрена ты устроил здесь? Ты ожидаешь, что я избавлюсь от всей одежды, как Брюс Всемогущий, и запрыгну на твою штуковину, только потому, что ты вытащил ее?

Крошечная улыбка растягивается на его серьезном лице.

— Нет, бл*дь, я ожидаю, что ты снимешь свою одежду. Медленно. А затем заберешься на кровать на четвереньках и обернешь свою ладонь вокруг этой охрененно большой штуки, — Зет стискивает свой член в ладони, слегка вздрагивая, — и возьмешь его в свой рот. И затем будешь сосать его, лаская языком, до того момента, пока я не скажу тебе «хватит».

— Ха! — Я спешно отхожу к противоположной части комнаты, пялясь на стул,

спинка которого надежно подпирает ручку двери, преграждая единственный выход из комнаты. Я стремительно отодвигаю деревянную спинку от ручки, ослабляя давление от подпертого стула, благодаря чему дверь можно приоткрыть.

— Ты, вероятно, самый неадекватный мужчина, с которым я когда-либо была знакома.

Зет пожимает плечами, немного надувая губы. Что значит «возможно, да, а может, и нет». Как будто меня это волнует.

— Куда ты направляешься, злая девочка? Забыла, где мы находимся?

И он прав. Что приводит меня в ярость. Я ударяю ладонью по закрытой двери, морщась.

— Отлично. Хорошо. Я не собираюсь покидать комнату, но и не собираюсь подчиняться только потому, что ты мне сказал так сделать.

— Отлично, тогда, может, предпочтешь подчиниться из-за страха за свою жизнь? — бросает он небрежно. Я не могу понять угроза ли это. Но он кажется на самом деле заинтересованным.

— Я выбираю не подчиняться тебе ни по какой из этих причин. — Я вышагиваю обратно к креслу, в котором спала, и плюхаюсь в него, делая вид, что смотрю в окно. Или куда угодно, но не на него и на то, что вытворяет его рука.