Разбитые мечты

Михаил рванул вперед. На дне ямы глубиной не менее двух метров свернувшись калачиком, лежала жена.

Даша замерзала. Ноги и руки уже ничего не чувствовали. Ее била крупная дрожь, зубы громко стучали. Казалось, что все внутренности просто заледенели. Вначале Даша пыталась согреться, двигала руками, ногами. Попыталась прыгать, но снег начал оседать еще глубже и она испугалась. Как бы не засыпало снегом совсем. К ночи мороз усилился, простые движения уже не спасали. Тепло стремительно покидало тело. В довершении всего заболел живот, стало тянуть поясницу. Потом резко стало тепло, даже жарко. Руки и ноги согрелись. Приятная истома разлилась по всему телу, захотелось спать. Свернувшись калачиком, чтобы как можно дольше сохранить тепло, девушка лежала и думала о том, что умирать оказывается не так уж и страшно. На пороге смерти все обиды, злость, ненависть показались ей ненужными и смешными. Оказывается, как глупо она прожила свою жизнь. Особенно последние девять месяцев. Кому и чего она доказала возненавидев мужа? Никому. Только себе хуже сделала! Обида и стыд перед людьми, что оскорбляли ее? Зачем? Какое ей дело до чужого мнения? Почему она склонила голову перед ними? Почему позволила чужим людям управлять своей жизнью? Надо было закричать, позвать на помощь, когда Иван тискал ее на кухне. Ведь рядом были те, кто о ней заботился. Муж и тетя Глаша. Они бы ее защитили, а она снова сглупила. Бросилась жалеть себя. Вот и результат. Теперь ее найдут разве, что весной, когда сойдет снег, при условии, что лесные звери не съедят ее тушку. Острая боль разлилась по телу.

— Прости, малыш, свою маму. Она у тебя была очень глупая. Из-за меня ты не родишься на свет. — Прошептала Даша. Сознание уплывало в теплую вязкую темноту. Последней мыслью было — А папа у тебя красивый и добрый.

Глава 23

Четверо мужчин с трудом вытащили безчувственное тело девушки из ямы. До машины Михаил нес жену на руках, боялся хоть на миг отпустить ее. Включили мигалку на милицейском УАЗике и погнали в ближайшую больницу. Мягкой варежкой Михаил растирал лицо, руки жены. Распахнул пальто, прижал ледяное тело к своей груди. Целовал холодные синие губы.

— Только не умирай, только не умирай, любимая. — Шептал ей в висок. — Я все сделаю, как ты захочешь. Будет только так, как ты пожелаешь, только не умирай.

В больнице Дашу положили на каталку и быстро увезли в отделение.

— Ждите. — На ходу бросил врач.

Михаил метался в зале ожидания от окна к окну, от двери к двери. Ходил кругами. Испугался, когда медсестра вынесла Дашины вещи, подумал:

— Умерла!

— Бог с вами! — Удивилась женщина. — Все в порядке. Рожает ваша жена. А вещи мы родственникам отдаем, у нас не склад. Как родит вам сообщат, так, что ждите.

Боль огнём разливалась по телу, разрывала его на миллион кусочков. Чьи-то руки растирали ее тело, заставляя кровь быстрее течь по венам. В ноги и к телу девушки положили грелки. Укутали одеялом. Тянущая боль в пояснице усилилась, а потом она почувствовала, как по ногам потекла тёплая вода.

Звонкий голос над ухом произнес:

— Тамара Васильевна, у неё воды отошли.

— Везите ее в родильное отделение. Следите, чтобы она не раскрывалась. Ей сейчас тепло необходимо.

Дашу куда-то везли. Она пыталась посмотреть, где находится. Но открыть глаза не было сил.

Разрывающая боль становилась всё чаще и продолжительнее. В такие минуты девушка приходила в сознание, но как только боль отступала, проваливалась в темноту. В следующий раз, когда схватки вновь выдернули ее в реальность, услышала:

— Родить она сможет? Может кесарево сечение сделать?

— У неё температура поднимается. Она наркоз может не выдержать. Придется стимулировать. Сделайте ей пять кубиков окситоцина каждые два часа.

Схватки превратились в одну сплошную бесконечную пытку.

— Давай, девочка тужься. — Сквозь вату в ушах слышала Даша. — Раскрытие полное, уже головка показалась.

Даша старалась делать всё, что ей говорили. Напрягала последние силы:

— Тужься, тужься! Ещё немного, соберись. Последний раз. Давай.

Сделала глубокий вдох, вложила остатки сил в толчок.

— Мальчик. — Услышала, теряя сознание.

— Захаров! Кто здесь Захаров? — пожилая женщина вышла из дверей в зал ожидания. — Поздравляю, у вас сын. Мальчик, вес три килограмма восемьсот грамм, рост пятьдесят четыре сантиметра.

Михаил облегчённо вздохнул.

— Как моя жена? — спросил он у женщины. — Как её самочувствие?

— К сожалению, обрадовать вас нечем. Общее переохлаждение организма, поднялась температура и плюс роды. Девушка истощена. Надеемся, не будет осложнения в виде пневмонии, иначе исход может быть неблагоприятным. Сейчас она в реанимации.

— Я могу её увидеть?

— Нет. В реанимацию заходить нельзя. Только медицинский персонал. Вы идите домой. Ребенка выпишем через неделю. Так, что приготовьтесь.

Михаил вышел на улицу. Посмотрел на окна больницы. Где-то там за одним из них, его Даша борется за свою жизнь. Бессилие — самое гадкое чувство, когда ты ничего не можешь сделать, и от тебя ничего не зависит. Сейчас он испытывал именно бессилие.