Разбитые мечты

— Я тебя, паршивца, в армию отправлю. Завтра же поговорю с военкомом. Какой-нибудь отдаленный гарнизон на границе тебе как раз подойдет. — Елизавета Михайловна тихонько заскулила, но под гневным взглядом мужа осеклась и замолчала. Петр Ильич продолжил. — Не надо было мне тебя от армии отмазывать. Глядишь, и сделали бы из тебя человека.

— Я в армию не пойду. — Возразил Алексей.

— Не пойдешь! — сорвался с места Волошин. — Тогда сядешь! Будешь жрать тюремную баланду! А ты хоть знаешь, что в тюрьме с такими насильниками как ты делают? Не знаешь? А спроси вон у Степана Матвеевича. Он тебе все подробно расскажет. Будешь петушком на зоне кукарекать, подлец!

— И что ты мне сделаешь? — нагло ответил парень. — Ради меня свою карьеру загубишь? Нет! Она тебе важнее меня. Так, что не угрожай. В армию я не пойду, а вот уехать уеду. Завтра же моей ноги в твоем доме не будет. — он встал и пошел к двери.

— Стой, мерзавец, я с тобой еще не договорил! — попытался остановить его отец.

— За то я все сказал — ухмыльнулся Алексей и вышел хлопнув дверью.

— Сядь, Петр. — Попытался успокоить Волошина Захаров. — Что толку кричать. Он прав. Карьеру из-за них никто из нас ломать не будет.

— Я своих, идиотов, отправлю к родственникам в Ферганскую область. Пусть в ауле хлопок собирают. — Вынес свое решение братьям Шамиль Нуриманович. А ты, что делать будешь Степан?

— К двоюродной сестре поедет. Она одна живет. Больная. Ей уход нужен. А вот, что делать с девушкой, надо хорошенько подумать.

— Может дать денег родителям девушки. Как компенсацию физического и морального вреда. — Предложил Мустафин Шамиль Нуриманович. — А, что? будет приданное. Хоть за деньги ее кто-нибудь замуж возьмет.

— Вряд ли. Деньги они не возьмут. Там отец принципиальный. Коммунист, фронтовик. Требует справедливости. — Ответил Захаров. — Хотя есть одна лазейка. Девушка от стресса онемела. Сказать ничего не может. Этим можно воспользоваться.

— Что ты предлагаешь? — спросил Волошин.

— Надо выдать ее замуж. Найти человека, который согласиться на это. Может и приплатить придется. Представим все как семейную ссору. Мол поругались влюбленные, с кем не бывает, парень вспылил ну и маленько перестарался в примирении. В семейные ссоры мы стараемся не вмешиваться.

— Ее отец не согласиться. — Разливая остатки коньяка, произнес Волошин.

— У него не будет выбора. Уже сейчас по городу ползут слухи, что ее любовник изнасиловал. Ты же знаешь людей, весь позор на ней останется. Захочет избежать осуждения общественности согласиться.

— И где же нам найти желающего? — спросил Мустафин.

— Я согласен. — Вдруг сказал молчавший до этого Михаил.

— На, что ты согласен? — не понял его Степан Матвеевич.

— Я согласен жениться на Даше.

— Ты это серьезно? — удивленно поднял брови отец.

— Более чем.

— Сынок, зачем это тебе. — Запричитала мать. — Зачем нам такой позор.

— Я хочу взять на себя ответственность. Я так решил.

Михаил сидел и молча слушал, о чем говорили старшие. На душе было погано и становилось только хуже. Михаил никак не мог понять, как он докатился до того, чтоб насильно брать женщину. Когда он превратился в подонка? Когда в какой момент стал гребанным извращенцем? Дашу он знал давно. Она училась в его школе на два класса младше. Иногда на переменах он встречал ее в школьном коридоре или дворе и не мог отвести от неё глаз. Но подойти и заговорить с ней так и не смог. Потом он ушёл в армию, затем институт. Со временем её образ почти стёрся в его памяти, и он забыл о ней, пока не встретил в этом проклятом парке. Теперь Михаил слушал старших и думал, что все думают только о себе. Думают, как спасти свои карьеры, избежать наказания и от этого стало противно. Он попытался представить себе, что чувствовала Даша, когда он с друзьями насиловал ее, и не смог. Воспоминания как цунами снова накрыли с головой. Грудь обожгло огнем, стало трудно дышать. Он не думал о том, что его могут посадить. Знал, отец сделает все, чтобы их отмазать. Его жег стыд. Стыд за себя, друзей, за родителей. И вдруг понял. Искупить, он может искупить то зло, которое сделал Даше. Он должен ее защитить. Решение возникло сразу, и он произнес:

— Я согласен.

Удивительно, но отец не стал его отговаривать. Даже слова ни сказал. Только уже в машине спросил: — Ты уверен, сын. Будет очень трудно.

— Да. И это самое меньшее, что я могу сделать.

Глава 9