Разбитые иллюзии

Интересно, а как змеи-перевёртыши воспринимают vis? На нюх? Или зрением? Вроде бы кто-то из редких оборотней слышит vis как музыку… надо будет обязательно спросить Ритеш.

Завтра надену умопомрачительное шёлковое платье, бережно сохранённое ещё с тридцатых годов, и буду пытаться затмить невесту. В отместку. За всё. И за излишний ум, и за то, что не может защитить Митха от злословящих соплеменников: бедняк женится на богачке, какая неслыханная дерзость и попрание устоев. Буду флиртовать с Митхом, — смеясь, думала я, — совсем немножко. Он испугается, наверное, а Ритеш озлится. Ничего, ей полезно, а то относится к нему, будто он давно уже ей принадлежит. А он не её, он мой. Пока. И я сплетаю ожерелье ради него, чтобы он был счастлив и жил долго. Долго и счастливо, как в сказке. Хорошей детской сказке, где чудовища оказываются заколдованными принцами и принцессами…

Мои мысли вплетались в узелки проволоки, как пёстрые ленточки…

Так прошёл день.

Глава 2

Свадьба была роскошной и… странной. Не индийская, но и не европейская. Невеста восхищала всех стилизованным сари нежно-зёленого цвета. Без позументов и привычного орнамента на ткани сари смотрелось изысканным дизайнерским платьем. Жених был в классическом и дорогущем английском костюме. Большая часть гостей была в европейской одежде, остальные — в индийской, но с минимумом украшений. Я щеголяла в платье чуть желтоватого цвета жирных сливок, и дважды какие-то «дальние гости» приняли меня за невесту.

Шон и Эльвиса сопровождали меня, отказавшись отпускать одну «в логово змей, где будет ещё куча разных оборотней-инородцев». На Шона все пялились. Ещё бы! Копия молодого Бреда Пита. Особенно позабавил один самоуверенный и напористый хлыщ: он знал лицо, но не помнил, откуда. Когда я случайно услышала их разговор, мне показалось, будто я перенеслась в книгу Вудхауза — настолько это было нелепо и смешно.

Не знаю, может, винтажное платье виновато, а может, регтайм в качестве музыкального сопровождения торжества, но меня не оставляло чувство, будто я перенеслась в тридцатые годы. Когда я выходила замуж с просто-таки неприличной частотой. Да, было дело… Я ещё не стала белой — просто не была чёрной… Странно. Даже сейчас я не испытываю ничего похожего на раскаяние. В одно и то же время я трепетно заботилась о престарелом Косте, поддерживая его тело и дух, и позволяла своим мужьям умирать не совсем естественной смертью от слишком частых и слишком бурных постельных утех. Тогда это казалось мне нормальным…

Да и сейчас я считаю так же. Белый универсал — не христианская святая, радеющая за всех людей, правых и виноватых. Наши родители, древние боги, не опекали слабых — и мы, filii numinis, такие же. Да… Но древних нет, или они бледная тень самих себя. Мы, их дети и внуки, прячемся среди смертных, блюдя режим секретности. И кто был прав? Кто выиграл? Тот, кто отбирал лучших и играл ими словно игрушками — или тот, кто принял под свою защиту всех без разбора?

Я — дочь своих родителей, и я отбираю лучших. Но я ими не играю. Нет. Люди достойны уважения и любви. Только не все, ох, не все…

Время словно свернулось в кольцо.

Костя и Вик.

Костя… И Вик…

Мы могли бы… Я выросла, я уже не глупый ребенок. А Вик — не старый солдат, потерявший кров и друзей. У нас могло бы быть будущее. Могло бы… Сердце сжалось в светлой тоске от проблеска надежды. Может, я смогу отнять его у Стража и Вик станет моим… А я — его…

От этих мыслей мне захотелось бежать куда-нибудь, забыться в мерном движении без цели и направления.

Я тихо покинула праздник.

Шон всё понял, он мудрый, хоть и не во всём. И у него своё мнение о моих отношениях с Виком. Никто из моей внезапно сложившейся семьи не в восторге от того, что человек, да ещё почти Страж, так много для меня значит. Но Шон, пожалуй, лояльней всех, и он решил помочь мне по-своему. Отвлечь от глупых мыслей, навеянных свадьбой человека и divinitas.

Следующим утром Шон сообщил, что хочет официально познакомить меня со своим отцом — Уту. Строго говоря, Уту не отец Шону, а как бы крёстный. Шон родился человеком и умер, а уже после смерти его превратили в инкуба. Естественно, не Уту это совершил. Древний бог сделал «подарок» новорождённому, не умеющему сдерживаться и управлять собой чудовищу, что в итоге, через столетия, привело того к освобождению и вылепило из безмозглого инкуба моего названого брата.

Я побоялась пускать древнего бога в свой дом. Пусть сейчас он слаб, но он Древний, и этим всё сказано.

В то утро моё ежедневное совещание с Дениз завершилось быстро. Управляющая уже не обижалась на меня за то, что я практически перестала уделять время ресторану, за последние месяцы она успела привыкнуть к этому и вышла, так сказать, в автономный режим. Я ей доверяла полностью, и она всегда оправдывала это доверие.

Ограбив кухню и пококетничав с Полем — гениальным шеф-поваром и гениальным истериком, превращавшим жизнь всего персонала ресторана то в рай, то в ад, я возвращалась к себе в кабинет, жуя банан по дороге.