Разбитые иллюзии

Зал был небольшим, но не настолько, чтобы мы чувствовали себя запертыми в маленькой комнате. А мы были заперты: в дверях стояли по четыре, а то и по шесть вампов охраны, причем не слабых вампов, старых. Похоже, эта община трупаков давно не плодила птенцов, что по-своему отрадно. Зрительские кресла отсутствовали, вместо них на комфортном расстоянии друг от друга стояли стулья в стиле ампир, причём я затруднялась определить, новодел это или антиквариат.

Все стали рассаживаться, сдвигая стулья, как им удобнее, или, наоборот, отодвигаясь — и тут мы снова оказались поделены на неравные сектора. Причем Бромиас с Шоном вызвали перешёптывание, усевшись с двумя розовыми, а не с более многочисленными грязнулями.

Перед нами находились: занавес, отделяющий какую-то часть зала, небольшая сцена и, естественно, трибуна распорядителя аукциона, на которую взобрался очередной вамп. Люди наверняка видели его красивым до невозможности, он немного походил на нашего Франса: та же лепка черт, только ещё более утончённая, голубые, почти синие глаза и водопад слегка вьющихся светло-золотых волос почти до пояса. При всём этом женственным этого трупака никто бы не назвал. Он привык приказывать, а это незримо ложится на чело, как венец.

— Рад приветствовать дорогих гостей, — сообщил распорядитель, и я поняла, что наш Франс, несмотря на последнее столетие, просто мальчишка-наперсник, брошенный без присмотра.

— Опасная штучка, — пробурчал рядом Тони.

— Да уж.

— Сегодня мы рады вам представить, — тем временем продолжил вамп, — такие лоты…

И с одного конца сцены начали выносить на подушечках амулеты и артефакты, распорядитель называл их и давал справку в несколько слов. Затем вереницей пошли живые лоты в цепях, как и положено рабам. Три флерсы: две в ужасном состоянии, одна ещё бодрая; пять волчат: мальчиков от четырнадцати до шестнадцати. Селки, причем продавали ребенка лет восьми, а его мать, с потерянным и затравленным взглядом, считалась свободной. Две чернокожие девочки-сестрички гиены лет десяти…

— Да тут все дети, — процедил Тони. Я почувствовала, как его охватывает ненависть, и сжала ему руку, напоминая, чтоб не заводился.

Тигр, индус, наверное, — парнишка лет семнадцати, пытающийся сохранить своё достоинство… Рысь — запуганная до полного отупения девочка одиннадцати-двенадцати лет…

— И наконец, господа, главный лот: два инициированных лебедя — проклятых охотника.

С неким облегчением я заметила, что не одна я такая тёмная и не все из присутствующих поняли, почему два несчастных мальчика оказались главным лотом… а вамп объяснять не спешил.

Первыми пошли амулеты и артефакты. Только один какой-то меч кого-то там вызвал оживлённые торги между двумя грязнулями, остальное распродалось быстро. Следующими пошли флерсы, первой выставили бодренькую и запросили десять унций. Две зелёных пары дёрнулись, кто-то из них не сдержал досадного возгласа. Цена немаленькая.

Вамп уже два раза спросил «Господа?», Фрешит что-то прошептал, и Венди вскинула руку.

— Десять унций раз, — указав на неё, произнес распорядитель.

И тут руку вскинул вамп… Светлые буквально подпрыгнули на своих местах, но все промолчали. Все. Своя шкура дороже.

— Двенадцать.

Я почувствовала страх и волнение Венди, оно пришло отголоском через Шона. Я услышала, что он её успокаивает… Венди снова подняла руку:

— Четырнадцать.

Вамп тут же лениво махнул.

— Шестнадцать.

Венди снова вытянула руку

— Восемнадцать.

И вамп глумливо скалясь, снова подал знак.

— Двадцать.

Венди застыла. У них всего двадцать унций.

— Тридцать, — подала голос я. Все обернулись ко мне с удивлением, и только на лице Венди было написано величайшее облегчение и благодарность. А во мне под щитами клубилась ненависть, я не смогла удержаться, пока шёл торг. Свет и Тень, помогите нам всем. Стилет молчал, оттого, что радостно питался силой, вызвавшей его к жизни.

Вамп, презрительно ухмыльнувшись, махнул рукой: мол, пусть забирает.

Флерса уже не была бодренькой. Торги напугали её до ужаса и выели всю силу. Прямо на сцене она упала на колени и пыталась остаться в сознании, вяло шевеля крыльями.

— Заплати, пусть цепи снимут, — бросила я Тони, и он, достав три слитка, пошел к сцене. Швырнув золото вампу, он обратился к нему вполне спокойно, совладав с собой:

— Цепи снимите.

Вампиру не понравилось, что ему кинули плату как милостыню, он глянул на золото так, словно это были куски дерьма, но, к своему счастью, решил всё же просьбу удовлетворить, и после его кивка цепи сняли. От контакта с вампом, освобождавшим её, флерса окончательно вырубилась и Тони взвалил её на плечо.

Венди сорвалась со своего места.

— Не замышляю зла, — чётко произнесла она и надела на шею обморочной открытый амулет-накопитель.

Тони вернулся ко мне и сгрузил девочку чуть в стороне, вложив в ладошку амулет.

Торги продолжились, следующими были те две умирающие и абсолютно бесполезные флерсы. Зелёные не проявили к ним никакого интереса. За двоих запросили пять унций, слишком дорого за столь некачественный товар. Но Венди подняла руку, вызвав насмешливое фырканье в зале.