Разбитое сердце июля

Она быстро отвернулась, пока настороженный взгляд Муравьева не нашарил ее. Удовольствие она при этом испытала бы ровно такое, как жертвы уэллсовских марсиан, которых те нашаривали лучами своих жутких прожекторов. И так сей неумолимый луч преследовал ее чуть ли не полдня! Сама виновата, конечно, сама вызвала огонь на себя, названивая Льву Ивановичу, сама упомянула о деле Нестерова. Приехав в «Юбилейный» по поводу трупа несчастной Лены, Муравьев узнал, что знаменитый Нестеров отсутствует, а также нет его соседки по коттеджу, – и сделал вполне логичный вывод, что парочка где-то пребывает вместе. И с той минуты Алена не знала ни минуты покоя, пока не дала слово Муравьеву, что они с Нестеровым прибудут в «Юбилейный» с максимально возможной скоростью. Они и в самом деле выехали в пансионат сразу после нервного визита к Ларисе Серебряковой – вернее, почти сразу, потому что по пути решили проверить два адреса.

В обеих точках их ждал облом. Нины Елисеевой дома не оказалось. Синей «Вольво» во дворе тоже не было. Нестеров предпринял блиц-опрос пятерых бабулек, куковавших на лавочке у подъезда (классическая картина!), но выудил из них только подтверждение, что да, мол, в сороковой квартире проживает чернявая женщина по имени Нина Елисеева. Живет она очень замкнуто, одиноко. Вроде бы по профессии она врач, но какой именно, зубной или, к примеру, хирург, никто не знал. Где работает Нина, в какой больнице или поклинике, бабульки тоже сказать не могли. А может, она вовсе и не врач, а фармацевт какой-нибудь! Не видали также во дворе синей машины с таким номером. Но само по себе это ничего не значило: Нина могла шифроваться, не афишировать, что раскатывает на чужой машине. По каким причинам? Да причин можно с десяток назвать! Например: не желала стать предметом бабулькиных досужих сплетен. Да любые у нее могли быть резоны!

– Ладно, не переживайте, нагрянем сюда еще и завтра, – успокоил Алену Нестеров, садясь за руль. – Рано или поздно мы все равно Елисееву перехватим. А сейчас поехали, а то там ваш Муравьев с ума сойдет.

– Может, она теперь никогда дома не появится, – мрачно сказала Алена.

– А куда она денется? – изумился Нестеров. – В бега ударится? С какой радости?

– Ну, мы ее спугнули, когда закричали… вернее, когда я закричала: «Юрмала!» Значит, ведь, что я узнала…

– Да бросьте! – с досадой перебил Нестеров. – По большому счету, все насчет участия Нины Елисеевой в убийстве Юровского – не более чем наши, вернее ваши, измышления. Мало ли почему она проходила тогда мимо моего «Форда»… Мало ли почему оперлась на него… Да и вообще не факт, что там была именно она. Футболка – еще не компромат! Ну, оказалась в одном лифте с нами… Это тоже не уголовно наказуемое деяние!

– Серьезно? – саркастически усмехнулась Алена. – А как насчет того, что она притворялась уборщицей в нашем коттедже? Не подозрительно?

– Подозрительно, – кивнул Нестеров. – Но вы можете положа руку на сердце поклясться, что не ошибаетесь, что в коттедже действительно была она?

Алена положила руку на сердце… и опустила голову. Поклясться она не могла. Никакой уверенности – одни смутные ощущения.

– С этой барышней мы еще хватим хлопот, – мрачно сказал Нестеров. – Если она и впрямь причастна к убийствам и к непонятным поискам в вашем номере, вернее, в номере покойного Толикова, то у нее железные нервы и незаурядная изобретательность. Вдобавок, если ею движет месть за Лютова…

– Получается, она убеждена, что он убит, а не покончил с собой, – задумчиво произнесла Алена. – Но почему, почему? На чем основано ее убеждение?

– Почему-то мне кажется, мы вовек не догадаемся, – вздохнул Нестеров. – Разве что она нам сама скажет… Но в этом я сомневаюсь, сильно сомневаюсь!

– Погодите, – не слушая его, потрясенно продолжала Алена. – Нина Елисеева была любовницей Лютова, а потом каким-то образом до такой степени вошла в доверие к Юровскому, что он даже оформил на ее имя доверенность на машину. Не она ли была той самой подругой жизни, которую он собирался везти на дачу в день гибели? Помните, он вам сказал, что успеет и с вами встретиться, и подругу жизни на дачу свозить? Подруга жизни – это или жена, или любовница. Бывшая любовница Лютова, которую тот любил до гроба – в самом деле до гроба, ведь так и написал в прощальном письме! – становится любовницей Юровского, водит его за нос и в конце концов убивает… А если все было не так? Если она именно Лютова за нос водила? Ведь от кого-то узнали же Юровский и Толиков, что бывший компаньон в обход их стакнулся с Холстиным? Почему не от Нины?

– То есть к смерти Юровского она не имеет отношения?

– Да почему, может быть, и имеет. Но Лютов писал свое последнее письмо к той, которая его предала! Нет, пусть будет не так, не так, не так! – чуть ли не вскрикнула Алена.

Нестеров посмотрел на нее испытующе: