Разбитая ваза

— Не уходите, — сказала она. — Я прошу прощения.

Это в самом деле плохая привычка. Вы нужны мне. Я сама составляю мнение о людях. Я сказала моему адвокату, что собираюсь обратиться к вам, и он сам решил навести о вас справки. Мне это не нужно. Когда Диего сказал, что вы внесли деньги в фонд скрипки Яна, я, естественно, подумала, что вы хотите войти в круг моих знакомых, однако, когда вы отклонили мое приглашение на презентацию, поняла, что это не так. Но на этот раз вам не удастся уклониться. Не позволю. И не важно, считаете вы меня мстительной старухой или нет. Полиция ничего не довела до конца, либо она просто на это не способна, либо ее здорово перехитрили.

Она пошатнулась, но удержалась.

— Не могу стоять на ногах более двух минут. Не сплю, ничего не ем. Для меня это жестокий удар… пожалуйста, дайте руку.

Фокс подставил ей локоть и помог добраться до стула. Похоже, она действительно разбита, ибо уже дважды назвала себя «старухой», что немыслимо было представить себе еще десять дней назад. Кроме того, эгоцентричные люди обычно воспринимают удары судьбы, сохраняя достоинство.

— Садитесь, — сказала она. — Если хотите, я еще раз попрошу прощения. Я верна своим привычкам, даже в такой ситуации, как сейчас. Подождите, прежде чем сесть, возьмите под той вазой на столике чек. Это предварительный гонорар. Если этого недостаточно, скажите.

— Не будем спешить. — Фокс сел. — Вы уверены, что хотите нанять меня, миссис Помфрет?

— Конечно, уверена. Я никогда ничего не делаю не будучи уверенной, что хочу этого. Почему вы сомневаетесь?

— Потому что, как вы сказали, некоторые из этих людей ваши друзья. Вы сказали «были». Если я займусь этим, я либо доведу это дело до конца, либо сломаю себе шею. Например, что вы будете делать, если вашего сына убила Дора Моубрей?

— Дора? Она не делала этого.

— Но вполне могла. Или ваш муж, или Диего. Прошу вас, подумайте как следует. Это не кража вазы и не лак в скрипке — это умышленное убийство. Если я добуду прямые улики, я не смогу ограничиться конфиденциальным докладом вам. Один из этих людей пойдет под суд — ему вынесут приговор, и он умрет. Мне-то, строго говоря, все равно. А вам?

— Умрет, — резко сказала она и повторила: — Умрет…

— Такова кара за убийство, — разъяснил Фокс.

— Мой сын умер. В муках. Я видела его агонию. Ведь он умер?

— Умер.

— Приступайте.

— Прекрасно. Скажите, пожалуйста, что сказал вам сын после обеда в воскресенье. Когда я хотел допросить его о скрипке, а вы настояли на том, чтобы сначала поговорили с ним вы.

Миссис Помфрет моргнула.

— Вы были рядом, когда меня об этом спросил инспектор, и я ему ответила. Он ничего не сказал.

— Знаю. Вы сказали, что он рассмеялся в ответ на ваши опасения и поклялся, что взял скрипку из коробки только для того, чтобы подшутить надо мной. Но сейчас-то вы разговариваете не с полицией. Вы разговариваете с человеком, которого наняли расследовать убийство, и, поверьте, ваш сын взял скрипку не для того, чтобы подшутить надо мной. Ничего похожего на шутку в его действиях не было. Я хочу, чтобы вы точно передали мне, что он сказал вам, когда вы спросили его об этом?

Час спустя Фокс был еще там, и миссис Помфрет все еще, понурившись, сидела на стуле и отвечала на его вопросы. Еще час спустя она откинулась на спинку стула и закрыла глаза, а Фокс все задавал вопросы. Около пяти он наконец ушел. Он унес с собой много такого, чего у него не было, когда он пришел к миссис Помфрет.

В кармане — чек на пять тысяч долларов, ключ от холостяцкой квартиры Перри Данхэма на Пятьдесят первой улице, записку «Тому, кого это касается» за подписью миссис Помфрет.

В памяти — показания миссис Помфрет.

Она подозревала, что Перри находился в связи с Гардой Тьюсар на основании слов Яна, но точно этих слов она не помнила.

Гарда разорвала помолвку с Диего Зориллой после несчастного случая, который поставил крест на его карьере; Диего все еще безнадежно влюблен в нее.

Вазу Ван Ли украли на вечере, который она устроила по случаю вручения Яну скрипки.

Хиби Хит следовало бы посадить в тюрьму.

Если вазу украла не Хиби Хит, то наверняка ее украл Адольф Кох, поскольку его коллекция значительно уступала коллекции мужа.

Адольф Кох — кобель и распутник.

В его голове были также собственные умозаключения.

Миссис Помфрет искренне любила Перри и искренне скорбела по нему, но самым невыносимым был для нее удар по самолюбию — сына убили нагло и гнусно прямо на ее глазах! Уязвленное самолюбие требовало отмщения.

Неутолимая ненависть миссис Помфрет к Хиби Хит представляла собой типичную реакцию женщины, которая одних лет со своим мужем или старше его, на хорошенькую девушку.

Миссис Помфрет хотела, чтобы Перри женился на Доре Моубрей.