Разбитая любовь

— Не злись на нее. Она защищала тебя и, вероятно, поступила правильно, — я потерла шею, мы оба не могли смотреть друг на друга. — Так было лучше, — для него и, возможно, для меня, но эти слова все же казались ложью. — Знаю, «мне жаль» не заменит всего, что ты потерял. Поверь, мне известно, как мало могут значить эти слова, но мне правда жаль, что все так произошло.

— Не надо, — его глаза сверкнули. Он встал и отошел от меня.

— Что?

— Не надо жалости. Ты — последний человек, от которого я хочу услышать это, — он провел рукой по волосам, злость исходила от него волнами.

— Жалости? — я оттолкнулась от стола.

— Да, — прошипел он, разводя руки в стороны. — Ты думаешь, я не узнаю этот взгляд? Черт, я вижу его каждый божий день. Я — все, чем меня считали окружающие. Тот самый неудачник, которым меня всегда видел отец. Позор в глазах матери. Думаешь, я не слышу, что говорят люди? Не вижу, как они качают головами, считая меня жалким? Повторяя, что Колтон должен был быть тем, кто выжил. Потому что, цитирую: «И хотя Хантер, этот ужасный близнец, начал подниматься по карьерной лестнице, но время славы законичилось, едва начавшись. Теперь он тот, кто никогда не покинет этот город, будет работать в гараже, делать одно и тоже дерьмо изо дня в день, обкуриваясь с друзьями и имея двух детей», — он сделал глубокий вдох. — Я думал, что достиг дна после смерти Колтона. Но нет. На этот раз, когда я лежал в больнице, с огромным количеством сломанных костей, я понял, что у меня ничего не осталось. Ни брата, ни семьи, ни карьеры… ни тебя.

Мою грудь сдавило, эмоции захлестнули сердце.

— Знаешь, сколько раз я думал о передозе? О том, чтобы покончить со всем этим, — прошептал он. — Коди и Криста спасли меня, вытащили с того света. Они были рядом каждый день, помогая мне восстановится.

Мои веки затрепетали, взгляд упал на пол. Мысль о том, что я действительно могла бы потерять Хантера, подкосила меня, опустошив изнутри.

— Я думал, что пошел дальше, — хрипло сказал он. — Но ты, черт возьми, снова здесь, — он потер лоб, позволяя тишине заполнить пространство. — Я не знаю, что с тобой делать, Джейм.

— Я тоже не знаю, что с тобой делать, — выдавила я осипшим голосом. Напряжение сковало нас, воздух стал тяжелым и давящим. Отголоски боли окружали наши тела, словно мокрое белье, стекая каплями. Мы по-прежнему тянулись друг к другу, но между нами ничего не могло быть. Наши пути разошлись давным-давно.

Потирая руки, я попыталась скрыть боль. Мой взгляд упал на его стол, где с другой стороны от наград лежал раскрытый блокнот с кольцевым креплением. На первом листе виднелся набросок мотоцикла. Любопытство подтолкнуло меня ближе, и я коснулась блокнота. Хантер ничего не сказал, но краем глаза я заметила, как напряглись его плечи.

Рисунок был потрясающим. Детализированный двухголовый дракон, похожий на татуировку на его плече, символизирующую его и Колтона, обвивался вокруг бензобака. Это выглядело как кастомный мотоцикл, за который люди готовы были бы отдать неприлично большие суммы.

— Хантер, это ты сделал? — я подняла блокнот, перелистнув на следующую страницу. Там был еще один байк, но на этот раз больше похожий на слегка измененный, более обтекаемый мотоцикл для суперкросса. На следующей странице был другой мотоцикл с двумя двухголовыми драконами, которые были настолько красиво прорисованы, что мне показалось, что я шагнула в великолепный мир снов. В каждом дизайне чувствовались его сердце и душа.

Перевернув страницу снова, у меня перехватило дыхание.

— Боже мой.

Черный ворон был запечатлен в полете с замысловатыми перьями, которые становились все более детализированными, спускаясь вниз по бензобаку. Мой взгляд упал на точно такую же татуировку на моей руке, прежде чем я подняла глаза на Хантера в полном замешательстве. Он разработал рисунок моей татуировки на байке.

— Просто несколько набросков, с которыми я баловался, — произнес он, собираясь забрать у меня блокнот, но я крепко вцепилась в него.

— Хантер, это же невероятно! — я покачала головой, снова восхищенно разглядывая рисунки. — Просто прекрасно… Ты настоящий художник! Как я могла не знать, что ты умеешь рисовать?

— Я же сказал, что просто баловался, — буркнул он, выхватывая у меня блокнот и запихивая его в стол.

— Ты шутишь, что ли? Это же произведения искусства! — я кивнула на ящик стола. — Ты представляешь, сколько кто-то был бы готов заплатить за один такой?

— Всего лишь наброски, Джейм, — проворчал он.

— У тебя дар, Хантер, — я сложила руки на груди и посмотрела на него. — Не обесценивай это. Серьезно, ты мог бы этим зарабатывать на жизнь.

— Как?