Раубриттер

На третий день, когда до Эвельрата оставалось пару часов пути, еще один отказался идти. Сказал, что больше не может. Кусок хлеба и катись к черту. Остальные ныли, что угробили свою обувь, но шли. Уставали, но на каждом привале и на ночевке успевали пострелять. Бодро расстреливая и пули, и порох. Стреляли они все еще не очень хорошо, но Волков замечал, что в руках у них уже появилась сноровка. Люди учились быстро заряжать мушкеты и аркебузы.

Глава 2

Конечно, стража и близко не подпустила его банду к воротам города. Даже приходил офицер стражи узнать, кто и зачем шастает под стенами города. Но, поговорив с кавалером и узнав, что у него есть письмо к капитану фон Финку от самого архиепископа, он успокоился и был не против того, чтобы они разбили лагерь у западных ворот.

Волков оставил Роху в лагере за старшего и, взяв Сыча, Максимилиана и брата Семиона, поехал в город. И с капитаном поговорить, и купить всякого нужного, да и поесть нормальной еды, не солдатского гороха и старых куриц, а еды тонкой, к которой он уже признаться стал привыкать.

Капитан — мужчина был суровый, многоопытный и грузный, с седыми висками и усами, учтивостью он посетителей не баловал, даже если у них были письма от его сеньора. Он указал кавалеру на стул и что-то буркнул ему в виде приветствия. Фон Финк прочитал письмо раз, поглядел на Волкова, прочитал второй раз, опять поглядел на Волкова и прочитал письмо третий раз, только после этого спросил:

— Так вы думаете грабить купчишек из нашей земли, который будут по реке Марте вокруг ваших владений плавать?

— А как написано в письме? — сухо спросил кавалер.

Фон Финк не ответил, он, кажется, еще раз собирался читать письмо. А Волкову это уже надоело, он устал с дроги и хотел есть:

— Вы, если что-то желаете уточнить, так пишите архиепископу. Все это дело не моя придумка, я лишь волю Матери Церкви исполняю.

Капитан смерил его тяжелым взглядом, видно было, что вся эта затея ему не по душе. Но он был солдатом, поэтому просто сказал:

— У меня двести человек, сказано, чтобы я по мере сил поддержал вас и, коли надобность будет, послал к вам людей с железом под знамя ваше.

— Так могу я рассчитывать на ваших людей?

— Можете, но люди мои хороши, я их берегу.

— Я тоже берегу своих людей, без нужды ваших людей не попрошу.

— Еще в письме сказано, что если вы искать убежища будете, то не выдавать вас никому, кто бы ни просил, даже под угрозой войны, — он, конечно хотел знать, что все это значит, но спрашивать не решался и продолжал: — Можете на прибежище рассчитывать.

Волков кивнул.

— Еще в письме сказано, что вы будете обижать купцов, так защиты нашим купцам от вас не давать.

Волков опять кивнул.

— Как же так? Отчего так? — не понимал капитан.

Этим непониманием и этими вопросами он уже начинал раздражать кавалера.

— В письме сказано, я вам говорить не должен. Коли знать хотите, так пишите архиепископу.

Видно, другого ответа капитан и не ожидал, сказал только:

— Об одном попрошу, купчишек наших обирайте без крови и лютости, последнего не берите. Купчишки наши с городскими нобилями в родствах состоят, с земельными сеньорами в близкой дружбе, как бы они не собрались вам отпор дать и без меня.

— Хорошо, — сказал Волков. — Все будет по-божески.

Больше говорить было не о чем, на том и расстались. И ушел от капитана Волков, не очень на того надеясь, уж больно не нравилась капитану вся эта затея архиепископа. Капитан этого и не скрывал.

Они нашли первый попавшийся кабак, который можно было считать более или менее приличным, расположились там и заказали еду.

Потом он помылся, Сыч ему помог, и лег спать.

Тут, в Эвельрате, он решил купить то, что было ему нужно. Он походил с утра по лавкам и понял, что цены здесь не выше, чем в Малене, поэтому он и начал покупать. Хоть и жалко было ему денег, но эти покупки были необходимы. Начал с башмаков и сапог. Его люди были действительно плохо обуты, да и одеты плохо. А для того, чтобы хорошо ходить, нужна обувь. Все старые башмаки, все латаные сапоги, все, что можно было купить по бросовой цене, он стал покупать. Сапожники и старьевщики, прознав про то, тащили ему все старье, все заплатанное и все дурно сделанное. Затем и одежду ему понесли. Сыч и монах помогали ему, брали только крепкую. Панталоны, штаны, куртки, рубахи, чулки и носки — все, все, все. Все, что завалялось, все, что криво сшито, лишь бы было крепкое и дешевое. Пришлось послать Максимилиана за телегой, так много всякого хлама нанесли ему горожане. А затем он прошелся и по мастерским. Брал у мастеров стеганки и куртки из плотного войлока — лучшую одежда для стрелка. Купил и шлемов двенадцать штук. Кое-где кривые, а какие и ржавые. Ничего, выпрямят и почистят. Как в деле окажутся, так и кривому шлему рады будут. Брал и железо, всякую рухлядь, тесаки без ножен да кривые ножи, те, что побольше. Набрал всего целый воз с верхом.

А заплатил всего двенадцать монет серебра. И посчитал, что это была хорошая торговля. Так за делом торговым весь день у него и пролетел, не заметил, как проголодался.