Раубриттер

— Так поедем же к графу сегодня, — ответил Максимилиан, понимая, что нужно было что-то другое говорить.

— Так не на этих поедем, к чему этих мучать, они полдня под седлом, или вам лень свежих коней седлать?

— Нет, не лень, — сказал Максимилиан. — Переседлаем.

— Так ступайте и седлайте, бездельники, — произнес кавалер.

Молодые люди сразу встали и, хватая напоследок куски, пошли из дома.

— Мария, — заорал Волков, — готова вода?

— Греется, господин, — отвечала служанка.

А он отодвинул тарелку, что-то есть ему расхотелось.

Глава 27

В поместье Мелендорф графа не оказалось. Он приехал туда уже поздно, и о том, что граф с молодой женой уехал в Мален, ему сообщил мажордом. Волков к тому времени устал неимоверно, за последние трое суток он спал урывками, то на берегу, то в баржах, где-нибудь в углу, и от этого он был не быстр в мыслях. Сам спросить забыл, так мажордом ему сказал:

— А жена ваша тут, господин Эшбахт.

— Где она? — спросил Волков, слезая с коня.

— Остановилась в своих покоях, а где находится в сей час, мне не ведомо, — вежливо говорил мажордом.

Он устал, и нога его по обыкновению ныла. Но ему пришлось побегать. Пришел в покои жены в надежде побыстрее лечь спать.

А там кроме перепуганной служанки никого.

— Где жена моя? — спросил у нее Волков.

— Кто? Жена? — служанка подрагивала то ли со сна, то ли от страха, дура. — Госпожа? Так тут она.

— А госпожа Ланге? Подруга ее тут?

— Тут, тут, — кивнула девица. — Тут они.

— Где тут? — начинал злиться кавалер и еще раз поглядел на пустую кровать в покоях.

— Может, по нужде, — пролепетала служанка.

Волков не думал, что его избалованная жена пойдет ночью по нужде, когда за ширмой у нее ваза ночная есть.

— Вдвоем они пошли, что ли?

— Не знаю. Может, и вдвоем.

— Так ты ее разоблачала ко сну? — не отставал он.

— Нет, господин.

— Так где же она? — сказал он тихо сквозь зубы. И от тихого голоса высокого и страшного господина служанка едва дух не потеряла.

— Не знаю, — одними губами ответила перепуганная девка.

Говорить с дурой дальше смысла нет. Волков взял лампу и думал найти мажордома, его расспросить. Нога болит, ему бы лечь, а он бегать по лестницам огромного замка должен. Зря Максимилиана с Увальнем сразу в людскую спать отпустил, да кто ж знать мог. И вот он шел один по темному замку, вокруг никого, кое-где лампы горят, последний лакей что-то нес мимо. Прошел мимо, не поклонился, подлец.

Шел кавалер по балкону, к большой зале, как услыхал где-то внизу музыку. Звуки лютни совсем легкие были. Кто-то тронет струны одним движением и все. И тут же женские голоса, что говорят негромко. Смех, звякнул бокал об тарелку.

Он повернул не к покоям мажордома, а решил поглядеть, кто это там, в бальной зале, ночью музицирует и пирует. Пошел вниз, неся лампу. Шаг у него к вечеру тяжек стал, нога уже слушалась плохо.

Шел он медленно. Уже к лестнице, что ведет к бальной зале, выходил. И тут вдруг все стихло: и музыка, и голоса. А вот то, что он услышал, так это были быстрые шаги, отдающиеся эхом. И дверь скрипнула небольшая, что вела из залы в нижние этажи. Тихо хлопнула, словно ее придерживали.

Пять шагов, и он вошел в залу, освещая ее полумрак лампой, и увидал, что за большим столом, за которым пиры проходят, в самом его начале свеча горит и две женщины сидят. Он сразу понял, что это жена его и госпожа Ланге.

— Добрый вечер, госпожи мои, — сказал он, подходя к столу.

И одна, и другая, смотрели на него едва ли не с ужасом. Жена силилась улыбнуться ему, а госпожа Ланге так окаменела лицом, будто приведение увидала.

— Добрый вечер, супруг мой, — отвечала Элеонора, голос потеряв.

— Отчего же вы не спите, на дворе ночь давно? — поинтересовался он, садясь к ним за стол без приглашения.

— Не спится, — тихо ответила его жена.

— Служанка сказала, что вы по нужде вдвоем пошли. Не хвораете ли вы?

Сразу в глаза ему бросилось, что среди блюд с закусками и сладостями стоит четыре бокала. Он поставил свою лампу и взял один из бокалов, заглянул в него, понюхал — сладкое вино.

— Дура она, — пыталась улыбнуться Элеонора. — В покоях жара, окна не открыть, комары летят. Не спалось мне, решила вина выпить.

А Волков, слушая ее, все чей-то бокал в руке крутит.

— И с кем вы пили?

— С братом, — сразу ответила Элеонора Августа, еще и так сразу, как будто придумала ответ и ждала, когда спросят.

— Молодой граф с вами был? — не очень-то верилось Волкову.

Вовсе не похож наследник титула на того, кто вот так запросто будет по ночам сидеть с сестрой и пить вино.

— Нет, с младшим, с Дирком фон Гебенбургом.

Волков его, конечно, видел пару раз, то был мальчишка семнадцати лет, беспечный и наглый, как и положено избалованному младшему сыну графа.

Он встал и повернулся к госпоже Ланге, навис над ней, так что ей пришлось запрокинуть голову, чтобы смотреть ему в глаза, а он спросил:

— А тут четыре бокала, кто же еще был с вами?

А рыжая красавица свои зеленые глаза косит на Элеонору и не отвечает ему, кажется, так ей страшно, что дышит она часто и только носом. Волнуется.