Ратоборцы

— Они забрали мою душу, господин, превратили в камень и вделали в одну из этих стен. Я не мог уйти от них. Они знают всё, что я думаю, видят все мои сны. Я должен делать то, что они велят, и не могу сказать «нет». Я был весь в их руках и не мог уйти. Но ты не такой как они, совсем другой, тебе не надо есть чужую боль, я видел. И ты сильный, тебя боится сам комендант, и даже эльф боится. Теперь я принадлежу тебе, господин. Моя душа больше не камень и я могу уйти от этих стен.

А вся спина Хакима в шрамах от плети и свежих следах хлыста. Трудно шло у Соколов превращение души в камень. Славян припомнил благодарные взгляды Хакима, если ему удавалось прервать пытки пленников, когда взбешённый насмешками комендант или заместитель велели страже отвести Славяна в другой сектор, на новый вариант воздействия, а палачу — убрать материал в камеру.

Пожалуй, что Хаким и не врёт.

— Ты сможешь найти дорогу к стойбищу племени мархрани? — спросил Славян.

— Да, господин. В этой луне они живут у колодцев Лейли. Мы дойдём за три ночи. Лошадей или верблюдов лучше не брать, господин, пешего найти труднее.

— Отлично, — кивнул Славян. — Теперь бы оружие найти.

— Всё есть, господин. Три автомата, к каждому по три запасных магазина, метательные ножи.

— Ты из автомата стрелять умеешь?

— Да, господин.

— А нож метать?

— Пока меня не околдовали здешние чародеи, господин, я был лучшим воином племени лухт. Не бойся ничего, я смогу защитить тебя, господин.

— Спасибо, — усмехнулся Славян, — но я и сам за себя постоять могу.

— Господин! — взмолился Хаким.

— Тихо. — Славян сжал ему плечо. — Я ведь сказал — идём вместе. Только, Хаким, одна просьба.

— Приказывай, господин.

— Никогда больше не называй меня господином. Меня зовут Славян.

Хаким поклонился, но ничего не ответил.

— Пойдём? — спросил его Славян.

— Да. Но не через пыточные и колодец, как ты хотел. Мы выйдем открыто, через ворота. Палач и помощник. До восьмой стражи нас не хватятся, а к тому времени мы будем далеко. Я хорошо умею прятаться в пустыне. А утром будет ветер, он скроет наши следы и закроет путь погоне.

— А с какой стати нас выпустят?

— Все привыкли, что перед казнью я хожу к блудницам, они живут в маленьких домах у стен крепости. Хватает и домов виноторговцев. Сначала обыщут посёлок, и только потом подумают о погоне. Одежда и оружие спрятаны в тайнике за посёлком.

— Отлично. — Славян зашнуровал ботинки. — Пошли.

* * *

Как выглядит пустыня Аравийского полуострова на Техничке, Славян понятия не имел, а здесь — выжженная солнцем, высушенная, мёртвая земля, трещины до метра глубиной. И всё песком припорошено, ногу сломать можно запросто. Оставалось только изумляться безмерности собственной глупости — без Хакима он и километра не прошёл бы. А ещё Хаким умел находить сушняк — даже на мертвой земле что-то росло, разводить бездымный костёр, прятать его в трещинах, выбирать место для днёвок, да просто ориентироваться там, где никаких ориентиров нет. Славян не уставал восхищаться и учиться. Это даже не волшебство — чудо: добывать посреди мёртвой пустоши, то убийственно раскалённой, то мертвяще холодной, воду, целый стакан. И правильно пить, так чтобы выпитого утром глотка хватало до самого полудня, а полуденного — до заката, времени третьего глотка.

Шли они пятые сутки. На горизонте постоянно маячили орденские всадники на боевых верблюдах, но Хаким прятаться умел: трижды рыцари проезжали мимо них, ничего не видя и не замечая. Дважды пришлось отстреливаться. Теперь Славян убивал сознательно, но в душе не колыхнулось ничего, всадники в форме песчаного цвета на людей ничем не походили — тени, роботы.

Обновленное Соколами тело легко переносило все тяготы пути: жару, холод, жажду, вес оружия и рюкзаков; оказалось сильным, выносливым и неутомимым. Даже Хакиму, который в пустыне родился и вырос, приходилось труднее.

О стойбище мархрани Славян сказал только на случай прослушки, вдруг да поверят, тогда часов двенадцать беглецы выиграют. Его интересовало племя анэршы. Хаким выбор одобрил, Соколов анэршылны ненавидели люто, союзничали ещё с тремя сильными племенами — с такой армией можно брать Весёлый Двор, не боясь ответного удара ордена.

Но до стойбища надо ещё дойти. Пережить целых семь, а то и восемь дней пути.

Сегодня место для днёвки Славян выбрал сам, и впервые Хаким вместо сдержанного кивка сказал «Хорошо». Славян обрадовался: ну хоть чему-то научился. Всадники ордена отстали довольно прилично, и Хаким не только разрешил поставить навес, и даже потратить драгоценную воду на рис и чай.

Костёр Славян развёл легко и ловко, но кухарить Хаким не доверил.

Сваренный с приправами рис оказался замечательно вкусным. А ещё был чай и целая пачка печенья. За едой Хаким принялся расспрашивать, где и на кого учился Славян. Краткая лекция «Агрохимия и её место в системе наук» привела жителя пустыни в восторг.

— А можно эти пески превратить в живую землю? — спросил он.

— Теоретически. А практически — ты представляешь, сколько на это потребуется денег? И времени. Земледелие — работа на десятилетия.