Расул Гамзатов

Верховный Совет возвышался над страной, как Эльбрус над Кавказом. Здесь обитали почти небожители, не перестававшие удивлять Гамзатова, который теперь мог наблюдать их в самых разных ипостасях.

«Маяковский как-то сказал, что хорошо тому, кто плохо осведомлён, — говорил Расул Гамзатов Далгату Ахмедханову. — Я был восторженным, как и все, мальчишкой, который в 13 лет написал стихи о Сталине, которые распевали все пионеры в Аварии. Я оставался в неведении, пока сам близко не узнал Ворошилова, Молотова, Микояна, Хрущёва, Брежнева... А когда узнал... Как не вспомнить слова завоевателя Тамерлана: “Человечество пришло бы в ужас, если бы знало, кто им руководит”. Скажу лишь, что разочарований было много».

Однажды Расул Гамзатов рассказывал автору этой книги о странном диалоге с маршалом Климентом Ворошиловым, который тоже был членом Верховного Совета, а в недавнем прошлом его же и возглавлял. В перерыве между заседаниями можно было перекусить, этим и был занят Гамзатов, когда появился Ворошилов. Он был в гневе и ругал кого-то по-татарски. На этом же языке он обратился и к Гамзатову. Поэт ответил, что не понимает, о чём говорит Климент Ефремович, чем ещё больше рассердил маршала.

— Родного языка не знает, а ещё народный поэт!

Видимо, Ворошилов полагал, что все нерусские должны быть татарами. Расул Гамзатов хорошо знал татарскую литературу, дружил с коллегами из Татарской АССР, но оставался аварским поэтом. Знание Ворошиловым татарского языка приятно удивило Гамзатова, однако невежество, сквозившее в речах легендарного маршала, поневоле огорчало.

Позже, давая интервью Далгату Ахмедханову, Расул Гамзатов вспоминал о многих вершителях народных судеб, в том числе и о Леониде Брежневе:

«Он был добрым человеком в личном общении. Например, у членов Президиума была своя обеденная комната, а у членов Политбюро — своя. Так он мне однажды говорит: “Надо тебя к нам перевести обедать, ведь ты тоже коммунист. Вот такая честь”. И он, и Щербицкий (в то время член ЦК КПСС. — Ш. К.) не раз говорили, что жёны их меня любят. Суслов то же говорил о своей внучке, на что я отвечал, что ничто не мешает им самим меня полюбить. Впрочем, грех жаловаться, все они ко мне хорошо относились, и хотя сейчас в их деятельности многие стараются отыскать тёмные стороны, и как бы плохо они о стране ни заботились, я этого по отношению к ним делать не могу и не хочу. Я вырос в той системе, впрочем, мы и сейчас продолжаем в ней жить, хотя наше время делят на сталинское, хрущёвское, брежневское, горбачёвское. Но это неверно. Система была и всё ещё остаётся прежней — одной и той же. Тем более — для поэта».

Тем не менее верховная власть Расула Гамзатова вниманием не обделяла, регулярно вручая ему награды. В 1965 году он получил ещё одну — орден Трудового Красного Знамени.

АВТОГРАФЫ КАК ДВИЖУЩАЯ СИЛА

Поэта терзала необходимость отдавать государственной работе время, отнятое у творчества. Но у неё были и свои преимущества. Как бы ещё он мог помогать своим избирателям, своей республике столь значительно, как ему это удавалось? Одна его книга с автографом, подаренная нужному человеку, могла увеличить бюджет Дагестана, обеспечить предприятия заказами и сырьём, больницы — оборудованием, колхозы — техникой. Он почти не говорил о том, что делал для Дагестана, но земляки это хорошо знали и шли за помощью к Гамзатову.

«На депутатских бланках часто писал стихи, — говорил Расул Гамзатов в беседе с Далгатом Ахмедхановым. — Но как член Президиума я имел возможность помогать людям: устраивать в больницы, на учёбу, освобождать из тюрьмы и даже спасать от расстрела. В тяжёлые для республики времена, как после землетрясения, я мог помогать Дагестану ресурсами, поскольку был накоротке знаком со многими членами правительства и вхож в самые высокие инстанции, чем и пользовался, конечно, если видел в этом для республики необходимость».

Родственник поэта Анварбек Кадиев, бывший тогда директором завода «Дагэлектромаш», рассказывал, что Гамзатов решал такие вопросы, которые не мог решить первый секретарь обкома. И сбивался со счёта, перечисляя дороги и мосты, которые он помог построить.

Однажды Расул Гамзатов приехал к аварцам, издавна проживавшим в Грузии. Село Тиви в Кварельском районе Кахетии имело небольшую четырёхклассную школу в плохо приспособленном помещении. Учившийся в этой школе Рамазан Баркалаев рассказывал, как встречали Расула Гамзатова. Увидеть знаменитого сородича собралось всё село. И Гамзатов сказал им: «Вы — дважды аварцы, аварцы здесь, в Грузии, и в Дагестане». Бедственное состояние школы не оставило его равнодушным. Он пообещал, что поможет построить новую школу, и сдержал слово. Вскоре появились проектировщики и строители. Школу построили двухэтажную, со спортивным залом. Сделали даже котельную — большая редкость по тем временам. Это была восьмилетняя школа, в которой преподавались грузинский, аварский и русский языки. Появились новые рабочие места. Из Дагестана присылали учебники аварского языка, школьные пособия, приезжали преподаватели.