Растерзанное сердце

Она услышала стук в дверь и с удивлением увидела на пороге отца. Еще больше она удивилась, когда поняла, что он, кажется, на нее не сердится. Наверное, мать замолвила за нее словечко. Но все равно она мысленно приготовилась к грозным обвинениям, к сокращению количества карманных денег и ограничению свободы, однако ничего этого не последовало. Наоборот, они пришли к компромиссу. Ей разрешат ходить в «Рощу» по понедельникам, но она должна возвращаться домой до одиннадцати и ни под каким видом не пить спиртное. Затем она должна была побыть дома и через день, по вечерам, делать домашние задания. Она могла выходить гулять и по пятницам и субботам. Но не на всю ночь. Он пытался дознаться, где она была в воскресенье, но она сказала только, что провела ночь, слушая с друзьями музыку, и потеряла счет времени. У нее было такое впечатление, что он ей не поверил, но вместо того, чтобы прижать ее к стенке, поинтересовался:

— У тебя есть что-нибудь из «Лед Зеппелин»?

— «Лед Зеппелин»? Да. А что?

Пока они выпустили всего один альбом, Ивонна купила его не без труда; в «Мелоди мейкер» писали, что в следующем месяце должен выйти следующий альбом, и сам Роберт Плант говорил об этом в Бримли — они играли песни из него. «Разбивательница сердец», какая вещь! Просто супер! Ивонне не терпелось дождаться нового диска. Роберт Плант такой сексуальный!

— Как тебе кажется, они играют громко?

Ивонна рассмеялась:

— Ну да, довольно громко.

— Можно мне послушать?

Все еще смущаясь, Ивонна ответила:

— Конечно, пожалуйста. Вот. — Она вытащила пластинку из стопки и протянула ему альбом с большим дирижаблем-цеппелином, будто бы зацепившимся за Эйфелеву башню и окруженным вспышками.

Внизу, в гостиной, стоял проигрыватель «Дэнсет», который отец получил в обмен на пять тысяч купонов из сигарет «Эмбасси» еще до того, как бросил курить. Для них это был камень преткновения, вечный предмет споров: Ивонна настаивала, что только она покупает записи и вообще по-настоящему разбирается в музыке; иногда мать слушала кантри — Джонни Мэтиса или Джима Ривза, а иногда отец ставил что-нибудь из своих немногочисленных пластинок с записями джазовых биг-бендов. Она думала, что ящик должен бы стоять у нее в комнате, но отец настойчиво возражал, мол, это семейный проигрыватель.

Правда, он подарил ей на день рождения дополнительный динамик, который можно было подключать, создавая самый настоящий стереоэффект, а в спальне у нее еще имелся маленький транзистор, стоявший на столике у кровати. Но все равно Ивонне приходилось дожидаться, пока родители уйдут: только тогда она могла слушать свои записи как надо, на правильной громкости.

Она спустилась вместе с отцом и включила проигрыватель. Похоже, он даже не знал, как с ним управляться, так что Ивонна взяла руководство на себя. Вскоре из динамиков грянули «Хорошие времена, дурные времена» — достаточно громко, чтобы Джанет прибежала из кухни узнать, что тут творится.

Не дослушав песню до середины, Чедвик убавил звук и осведомился:

— У них все такое?

— Тебе, может, и покажется, что да, — ответила Ивонна, — но на самом деле у них все вещи — разные. А что?

— Да нет, ничего. Просто обдумываю кое-что. — Он снял пластинку и выключил проигрыватель. — Спасибо, можешь ее забрать.

По-прежнему озадаченная, Ивонна убрала диск в конверт и поднялась к себе.

*

Бэнкс выглянул в окно кабинета. День был базарный, и вся вымощенная булыжником площадь была уставлена деревянными прилавками, брезентовые тенты хлопали на ветру. Здесь продавалось все: от дешевых рубашек и кепок до бывших в употреблении книг, пиратских CD и DVD. Ежемесячная фермерская ярмарка растеклась по площади, предлагая местные овощи, сыры «Уэнслидейл» и «Свейлдейл», а также «органическую» говядину и свинину. Бэнкс подумал, что вообще-то вся говядина и свинина, не говоря уж о вине, фруктах и овощах, — продукты органические, но кто-то ему объяснил, что на самом деле это означает «экологически чистые», выращенные без пестицидов или других химикатов. Тогда почему они не выражаются именно так? — удивлялся он.

Местные и туристы, перемешавшись, с равным рвением пробовали товары. Бэнкс знал, что, обегав все здесь, многие из них переместятся на большую домашнюю распродажу в Кэттерик, где, бродя среди стоящих там машин с открытыми багажниками, будут, преодолевая мучительные сомнения, скупать подозрительные мобильники по паре фунтов штука и сомнительные устройства для заправки картриджей струйных принтеров — по пятьдесят пенсов.