Расстрельное дело наркома Дыбенко

Сам съезд начался 25 мая в Гельсингфорсе и работал две недели. Всего собралось 220 делегатов от всех военно-морских баз, корабельных соединений и береговых частей. В советское время писали, что более трети делегатов были большевиками и им сочувствующими, около четверти – эсеры, меньшевики и анархисты, а остальные – беспартийные. Однако понятие «сочувствующие» – это большая натяжка. В то время, когда даже членство в партиях матросы меняли по несколько раз в неделю, а порой и по несколько раз в день, после очередного оратора на митинге, серьезно говорить о неких сочувствующих не приходится. Думается, что большевиков на съезде было не больше чем представителей их конкурентов по политической борьбе.

Как и следовало ожидать, представители всех революционных партий развернули на съезде упорную борьбу за упрочение своих позиций. Съезд, как председатель Центробалта, открыл Дыбенко. Однако первоначально в президиум его не выбрали. Против списка Центробалта весьма яростно выступили представители Ревеля и других баз южного берега Балтики. В итоге долгих споров и ругани президиум съезда возглавил эсер с крейсера «Адмирал Макаров» Рубанин, а его товарищами (т. е. заместителями) стали Дыбенко и матрос Маркин. Едва началась работа съезда, сразу же возникли серьезные разногласия между делегатами. Ревельцы потребовали от съезда доверия Временному правительству и выполнения всех приказов военного и морского министра Керенского. Ревельцев поддерживали представители Петрограда и Або. Однако большинством голосов их претензии были отклонены. Этот день был посвящен отчетам Центробалта за месяц его существования. Чтение отчета «О взаимоотношениях Центробалта со штабом флота» Дыбенко перемежал с нападками на командующего флотом и его штаб, обвиняя их в игнорировании Центробалта, а также на Гельсингфорсский совет, проводивший политическую линию меньшевиков. Из-за этого Рубанин едва не подрался с выступавшим. Разобиженный Дыбенко в знак протеста демонстративно покинул президиум, обложив напоследок председателя отборным матом. Однако предложенная Дыбенко резолюция была съездом все же принята. Отныне Центробалту официально предоставлялось право контролировать деятельность командующего и его штаба.

Затем и председатель Рубанин также был смещен со своего поста. На его место избрали более нейтрального командира линкора «Андрей Первозванный» эсера капитана 2-го ранга Лодыжинского. Центробалту все же удалось устоять, хотя порой перепалки грозили перейти врукопашную.

Из воспоминаний П.Е. Дыбенко: «…Огласили регламент. Взялись за повестку дня съезда. Опять споры. Требуют поставить утверждение устава Центробалта вторым вопросом. Невыгодно для нас. Провалят. Пока не устали, да и достаточно не обработаны, ревельцы будут придираться к каждому слову. Пришлось прибегнуть к обману и хитрости, ударить по самолюбию, и особенно ревельцев: как же такой важный вопрос будем решать без А.Ф. Керенского, который обещал приехать на съезд?.. Согласились. Кричат: “Правильно!” Отстояли свое».

Дыбенко откровенно хвалится, как он ловко хитрил и обманывал на съезде своих оппонентов. Какая же здесь большевистская честность и революционная справедливость…

Камнем преткновения стало предложение большевика Николая Маркина утвердить жесткую вертикаль подчинения судовых комитетов Центробалту, которое так и не утвердили. Снова схватились за грудки Рубакин с Дыбенко. Эсер Рубакин всячески поносил и Центробалт, и лично Дыбенко, обвиняя последнего в любовных шашнях с большевичкой Коллонтай и в предательстве общематросских интересов в пользу узко большевистских. Но драку снова удалось предотвратить, а большинством голосов съезд все же высказался за доверие к Центробалту.

Затем обсуждали устав Центробалта. Опять скандалили ревельцы, требуя принятии устава, разработанного штабом флота и комиссарами Временного правительства и ограничивавшего права Центробалта, делая его подчиненным комфлоту. После «бурного заседания» (как гласят документы) «центробалтовцам» удалось отстоять свои права, при 48 голосах против. В принятом уставе значилось, что Центробалт есть высшая инстанция для всех флотских комитетов и высший выборный орган и что «ни один приказ, касающийся жизни флота, исключая чисто оперативной и, связанной с ней технической деятельности, не имеет силы, без одобрения ЦКБФ».

Сам же Центробалт стал отныне подотчетен исключительно съезду моряков Балтийского флота. Таким образом, сепаратизм от центральной власти был оформлен юридически. Но матросы не забыли и о правительстве. Была выбрана делегация, которой поручалось заставить Керенского утвердить устав Центробалта. В нее вошли матросы: Маркин, Соловьев и Бурмистров из Кронштадта, Алексеевский с крейсера «Россия», Коринфский от порта Котка, Штарев от линкора «Севастополь», Марусев от линкора «Республика» и Олич с линкора «Гангут».