«...Расстрелять!»

Товарищи подводники!

Как вы знаете, в море неотъемлемыми источниками, потребностью нашей жизни являются системы и устройства, приборы и механизмы, обеспечивающие жизнедеятельность членов экипажа.

Это играет не последнюю роль в выполнении задач боевой службы. Сюда относятся: система пресной воды, камбуз, ДУК, гальюнное устройство, поддержание нормальных концентраций газового состава воздуха. Хотя. на первый взгляд эти вещи стали, за повседневностью их использования, чем-то само собой разумеющимся, но это неверно! Нельзя забывать, что это ключевые вопросы нашей настоящей жизни.

Хочется сказать по нашему третьему дивизиону. У нас в заведовании имеются гальюнные устройства. Да, именно устройства, которые сделаны с учетом многих факторов, влияющих на плавание п.л. Но, тем не менеё, не исключены ещё выкидывания в унитаз: заварки (чая) и, это самое страшное, бумаги и ветоши. Это накладывает неудобство, затруднение в продувании гальюнов, а также не соблюдается элементарная человеческая культура: нередко бросается на палубу, и унитаз не смывается после использования.

Всё это способствует антисанитарии, не говоря уже об уважении труда своих товарищей.

Матрос Папий.

Через сутки в нижнем углу появилась приписка: «Папий — ты козёл». Ещё через сутки зам заметил приписку и снял листок.

За матушку Россию

Русских моряков лучше не трогать, лучше не доводить.

Это я точно знаю. И сейчас я вам поясню то, что я знаю на конкретных примерах. Но перед этим скажу: нашему брату — русскому моряку — только дай подраться, и чтоб за матушку Россию, чтоб за Святую Русь, за веру, царя и Отечество.

И даже если в руках ничего не наблюдается, колами будут крошить, камнями, зубами, клыками, копытами. Уйдя чуть в сторону от основного русла нашего рассказа, скажем, что когда в исторический период нашей флотской истории нашему историческому главному принесли карту обстановки на Средиземном море, то там огромный американский авианосец обеспечивался нашей малюсенькой единицей.

— Что это такое?! — воскликнул главком. — Что это? Что?! — всё тыкал и тыкал он в нашу малюсенькую единицу, а штабисты его всё не понимали и не понимали.

Наконец, поняли: наша единица очень маленького размера на карте получилась.

И переделали: нарисовали маленький авианосец, а рядом изобразили огромную русскую единицу; нарисовали и тем удовлетворили главкома по самую плешь.

Так вот, вернувшись в основное русло нашего рассказа, скажем: «Да, товарищи! Да! Воздушное пространство нашей с вами горячо любимой Родины нарушается всеми, кому не лень. Да!».

Есть у нас, конечно, кое-что, можем мы, конечно, кое-чем ахнуть и устроить им там всем птичкин базар, но связаны мы по рукам и ногам, связаны, перепоясаны, скованы и перебинтованы. И в таком вот запакованном состоянии мы ещё не просто должны передвигаться, как пингвины в стаде, мы ещё обязаны предотвращать их вражеское поползновение.

— Наши Вооружённые Силы должны! — орут на всех углах те, кто из всего многообразия лучше всего запомнили то, что им должны Вооружённые Силы.

Должны-должны, кто же против? Конечно, должны. Мы всем должны. Ну конечно. А вот вы скажите: а бодаться нам можно? Нет, нельзя. Не дают нам бодаться. Не разрешают. Вот если б нам разрешили бодаться, то мы бы им показали. Ежедневно б бодали.

А как мы недавно безо всякого разрешения америкосов боданули? Это ж просто праздник души.

Было так: на Чёрном море ввалился в наши террводы их крейсер — тысяч на тридцать водоизмещением, и тут же наш СКР, старый, как причальная стенка Графской пристани, пошёл ему наперехват.

Это ж просто песня лебединая, когда наш древний дедушка СКР идёт ему — современному, толстому, сытому — наперехват. При этом внутри у дедушки всё пыхтит, скрипит, визжит и пахнет мерзко. И дрожит в нём всё в преддверии схватки.