Расставание отменяется

– Значит, ты на коне, победительница?

Она вгляделась в змеившуюся, вроде неядовитую, улыбку и глаза, темные, наливающиеся нечестивым весельем.

– Так.

Да, этот патентованный плейбой для нее полный улет, она с такими практически не общалась, некогда. Но теперь прониклась реальной подоплекой этого имиджа.

Он потянул замочек молнии на спинке ее платья, пальцы провели волнительную тропинку вдоль позвоночника. Рубашка соскользнула с плеч и небрежно задрапировала его грудь. Он не сводил с нее взгляда, глаза мерцали в темноте, и, когда он отщелкнул застежку бюстгальтера и отбросил его в сторону, на ее возбужденные соски повеяло прохладой.

– Изумительная и поразительная, ты в курсе? – говорил он, пока его большие ладони поглаживали ее бедра и ягодицы так, что кожа покрывалась пупырышками, а изнутри поднимался жар.

Она чуть сдвинула колени, чтобы быть ближе к нему.

– В курсе… целая ночь… изумительно.

Джетт согласился. Его ладони ловко скользили по изгибам ее тела, освобождая от одежды. Теперь он видел ее всю, правда, в крошечных кружевных трусиках. Ради них он чуть помедлил, с наслаждением провел пальцами по сочным персикам и молочно-белой коже, не тронутой солнцем. Дерзкие розовые соски так и манили. Он обхватил горстями ее чуткие спелые груди, прислушался к прерывистому дыханию, приподнял голову и припал губами к соску.

– Джетт!

Она судорожно вздохнула, запрокинув голову. Джетт почувствовал, как ее коготки впиваются в его плечи, оставляя маленькие наколки в виде полумесяцев. Он ответно откинулся на изголовье, чтобы лучше ее видеть. Сжала губы, прикрыла глаза.

– Просто восторг, – невнятно произнес он.

Он желал ее. Только ее. Он протиснул ладони между их телами и в два счета смел последнюю ажурную баррикаду.

Ее глаза стали как блюдца на какую-то секунду, затем губы дернулись в усмешке.

– Это были мои лучшие трусики. Надела специально для тебя.

– И мне они очень понравились, правда. – Не отрывая от нее взгляда, он сгреб упаковку со столика, вскрыл, надел презерватив. Некая вспышка где-то в уголке его подсознания. Словно зарницы над горизонтами океана в душную летнюю ночь. Оливия – не чета тем женщинам, с которыми он спал. А завтра… Будь, что будет. Он потянулся к ней. Она здесь, она хочет его и сегодня ночью принадлежит ему.

Его руки обхватили ее за талию и приподняли бедра, она прерывисто вздохнула. Увидела сомнение, мелькнувшее в его зрачках. Крепче уперлась руками в его плечи, посмотрела ему в глаза.

– Все в порядке.

Он помедлил, осторожно подсадил ее на живот.

– Прошу, признайся, ты ведь делала это раньше.

Жар прилил к ее щекам.

– Ну да. Но не часто. – Она покусала губы. – Мне жаль.

Темные глаза изучали ее лицо, брови насупились.

– О чем же ты сожалеешь на этот раз?

– Потому что… не отвечаю всем требованиям.

Все ее сокровенное обнажено – словно на позор, как никогда. Но он и не смотрел на ее интимные уголки, пристальный взгляд был нацелен на ее глаза.

– Какой черт тебе внушил это?

– Джейсон… Бывший приятель. Он сказал…

– Он просто кретин. И от меня ты так легко не отделаешься.

– Правда?

– Правда. – Уголок его рта скривился, он коснулся ее щеки. – Мы не будем спешить. – Он посмотрел так нежно, она никогда и не подозревала, что Джетт способен на такое, и подтянул ее голову, пока их губы не соприкоснулись легко и волшебно. Словно крылья бабочки.

Редкое, восхитительное мгновение, почувствовать себя сияющей бабочкой, радостно выпорхнувшей из кокона. Бесценный сувенир. Его поцелуй, словно впервые между ними такая интимность. Его губы на удивление нежны и сладки, пальцы легко перебирают ее волосы, кончики прядей касаются его плеч. Они теперь словно в шалаше, и, когда она приподнимает губы и открывает глаза, ей видно только его лицо, само совершенство.

– Все хорошо? – прошептал он.

Она вцепилась в его шею, пока он уверенно нес ее через террасу гостиной в роскошную спальню.

Оливия успела увидеть огромное ложе, ворох подушечек и раскиданную одежду, но он пустил ее на прохладный хлопок стеганого одеяла и последовал за ней.

Холодно-белый свет уличных фонарей проникал сквозь жалюзи и расчерчивал ложе серебристыми полосками. Он свободно раскинулся на постели и притянул ее на себя. Медленно и чувственно. Так, чтобы она ощутила каждой клеточкой его твердость, пыл и мужественность.

Он сосредоточенно принялся подбираться к ее вратам, возбуждая медленными ласками, пока она на вытянутых руках нависала над ним, и ее груди щекотали его грудь. Сладострастная пытка для неопытного игрока, однако он не возражал, если такой соблазн продлится целую… вечность.

– Мы не будем ничего делать, пока ты не будешь готова.

– Я готова с самого Рождественского сочельника.

Оливия зачарованно размышляла, каким же образом так устроено, что мужская плоть совершенно иная и одновременно настолько совместимая с ее плотью. Красота. А он мудро сменил гнев на милость и решил действовать не спеша, к ее удовольствию. Пока они вместе. Конечно, она просто счастлива.

– Оливия!