Расстаемся ненадолго

Он хлестнул коня хлыстом, еще сильнее натянул поводья. Конь подался назад.

– Дайте ему шпоры, – не удержался Андрей, – и отпустите поводья.

Но вместо этого старший лейтенант ударил коня по крупу, и тот метнулся в сторону. Всадник схватился обеими руками за луку седла, изо всех сил сжал согнутые ноги. Андрей заметил это, почти с досадой вскрикнул:

– Дайте я отпущу стремена!

– Ни черта! – сердито буркнул командир роты. – И так хорошо.

Он поскакал, помахивая хлыстом, а Сокольному как-то не по себе стало, когда он представил, что может быть дальше. Выскочив на дорогу, конь понесется быстрой рысью, и пехотинцу на нем придется раскачиваться в седле, как на качелях. Непоздоровится ни лошади, ни всаднику!

Вестовой командира роты, круглощекий статный парень, проезжая мимо Андрея, самодовольно отдал ему честь. Конь его шел послушно и быстро, хотя всадник совсем не подгонял его, не натягивал поводья.

«Этот из наших, – одобрительно подумал Андрей, с удовольствием посмотрев вслед бойцу. – А может, в артиллерии служил».

Командиры отделений неодобрительно молчали. Пока старший лейтенант разговаривал с Сокольным, они стояли по команде «смирно» и внимательно слушали, ожидая, что командир роты вот-вот обратится непосредственно к ним, возможно, скажет что-то важное, отдаст какое-нибудь приказание. А тот даже глазом не повел в их сторону. Думай, как хочешь, случайно это получилось или нет.

Андрей приказал немедленно поднять взвод и до рассвета наладить оборону, окопаться как можно глубже. Вместе с помкомвзвода прошел он по отделениям, указал, что нужно доделать, поправить, укрепить. Бойцы после сна посвежели, повеселели, хотя отдых их был совсем коротким. На позициях стояла тишина, разговаривать громко не разрешалось, и все же нет-нет, а послышится ядреная шутка, вспыхнет негромкий, но дружный смех.

– Кухня к нам приедет? – спросил Сокольного один из бойцов.

– Эх, хорошо бы горяченького! – подхватил другой.

«А ведь командир роты ни слова не сказал о кухне, – подумал Сокольный. – И я сам не спросил у него. Кто ж, как не я, должен был спрашивать!»

Стало стыдно перед бойцами: почему бы не дать людям по котелку свежей горячей пищи?

Из четвертого отделения Андрей направился в блиндаж. Шел, стараясь держаться поближе к дороге. Робкая тьма летней ночи чуть заметно начинала редеть, но до рассвета было еще далековато. Спали птицы, в спокойной дреме стояли деревья. На дороге, в направлении командного пункта роты, послышался быстрый топот копыт, и Андрей понял, что старший лейтенант возвращается из разведки. Спешка его не предвещала ничего хорошего, однако это и не встревожило Андрея. Да и чего хорошего можно ожидать? Думай не думай, а на рассвете не избежать решительного и беспощадного боя…

В блиндаже возле телефона по-прежнему сидела Мария, а Зайцев спал, похрапывая безмятежно и сладко.

– Почему вы его не разбудили? – недовольно спросил Сокольный.

– Жалко стало, – откликнулась девушка с виноватой улыбкой. – Очень уж крепко спит.

– Звонков не было?

– Нет.

– Разбудите Зайцева!

Наклонившись над четырехугольным деревянным ящиком, Андрей начал доставать из него гранаты, а Мария подошла к Зайцеву и осторожно взяла за руку.

– Зайцев! – негромко позвала она. – Надо вставать!

Но вестовой даже не шелохнулся, только еще сильней захрапел.

– Вставайте, слышите? – повторяла Мария.

– Зайцев! – крикнул Андрей, и вестовой сразу вскочил, поправил на себе ремень, пилотку и вытянулся.

– Поедешь в роту и доставишь оттуда кухню.

– Есть!

Зайцев стремглав выскочил из блиндажа. Тут же послышался частый топот кобылки, а минут через десять вестовой вернулся и радостно доложил:

– Кухня едет! Встретил по дороге!

– Хорошо, – сдержанно отозвался командир взвода, – сообщи по отделениям…

Вскоре с разных сторон послышался звон котелков. Сейчас бойцы никак не могли сохранить тишину…

…Бой начался почти с восходом солнца. Первые минуты рассвета были столь же красивыми, как и тревожными. Вот-вот ожидали бойцы, что из-за горки покажутся фашисты. Они могут идти и по одной дороге, и по другой, а скорее всего по обеим сразу: ведь дороги параллельные.

Однако время шло, разгоралось утро, а все еще было тихо. По зеленому густому овсу перекатывались влажные от росы волны. Они шли от южной дороги к северной, ветерок подувал с теплой стороны. Из-за овса не видно было дорог, особенно северной: зеленые волны перекатывались через нее, не встречая никаких преград, будто заливали дорогу.

Когда эти волны стали светлеть, а все вокруг с тихой торжественностью ожидало первых лучей солнца, у бойцов появилась надежда, что, возможно, никакого боя и не будет. От томительного и гнетущего ожидания лопалось терпение, хотелось вскочить, броситься за горку и выгнать зверя из логова, если только он там! Неужели опять повторится, как бывало раньше не раз? Ждали, ждали, готовились, оружие чуть только само не стреляло, а тут снимайся и иди в другое место.