— Вы так считаете? — произнес Шеппард, как бы вдруг опечалившись. Он встал, пригладил полы сюртука. — Ну что ж, пусть так. Алиби Сисса, о котором я говорил, необходимо еще проверить, не так ли? Я имею в виду случай в Льюисе, ибо в тот день я видел доктора только до полуночи. Мой плащ, кажется, здесь? Благодарю вас. Пожалуй, надо ожидать перемены погоды, мой ревматизм дает себя знать и мне тяжело поднимать руку. Благодарю вас. Уже за полночь. Я засиделся. До встречи! Да, еще одно: может быть, в свободное время, для разминки, вы разберетесь и сообщите мне, кто здесь, в кабинете, так скрипел, когда мы беседовали? Это-то не было чудом, не так ли? О, прошу, прошу не изображать удивления, вы это хорошо слышали! Может быть, даже слишком хорошо? Выход на лестнице, прямо вниз и через гостиную с зеркалами, я не путаю? Нет, прошу, не провожайте меня. Входная дверь на замке, но я заметил, что там торчит ключ. Вы можете позже ее запереть, воры не свирепствуют в этом районе. Спокойной ночи, а прежде всего спокойствия и благоразумия.
Он вышел, а Грегори поплелся за ним, не совсем отдавая себе отчет в том, что делает. Шеппард, не колеблясь, проследовал через анфиладу комнат и сбежал по лестнице к подъезду. Детектив спускался за ним медленно, держась за перила, словно пьяный. Входная дверь неслышно захлопнулась. Грегори дошел до нее, замкнул на ключ, дважды повернув его в замке, потом вернулся наверх — с гудящей головой, с воспаленными, словно от огня, глазами. Он так и рухнул одетым на постель. В доме теперь царила полная тишина, в окнах маячили далекие огни, часы тикали тихо; так он лежал довольно долго.
Через некоторое время ему показалось, что лампа на столе светит слабее, чем раньше. «Вероятно, я страшно переутомился, — подумал он, — надо заснуть, иначе завтра буду ни на что не годен». Но не пошевелился. Что-то похожее на облачко или полоску дыма промелькнуло над пустым креслом, в котором недавно сидел Шеппард, но Грегори не удивился; он продолжал лежать неподвижно, вслушиваясь в собственное дыхание. Неожиданно послышался стук.
Три четких, раздельных удара заставили его повернуть голову к двери. Но он все равно не встал. Стук повторился. Он порывался сказать: «Войдите», но не мог; в горле у него пересохло, словно после попойки. Он встал, направился к двери и, взявшись за дверную ручку, замер, ибо неожиданно это было как вспышка — его осенило. Он понял, кто стоит по ту сторону. Рванув ручку на себя, Грегори высунулся в темноту — за дверью никого не было. Он выбежал в длинную полосу света, падавшую из распахнутых дверей; руки он вытянул, чтобы не налететь на того, кто должен был стоять за порогом, — но там никого не было.
Он шел дальше и дальше, эхо его шагов становилось все громче. «Как огромен этот дом», — подумал Грегори и сейчас же заметил высокую фигуру, отступавшую в боковой коридор. Он устремился туда — послышался легкий, стремительный топот ног, кто-то убегал от него. Неожиданно прямо перед собой он увидел закрывающуюся дверь, влетел в нее и с трудом остановился перед кроватью, застланной голубым одеялом. Он смущенно попятился, ибо узнал комнату мистера Феншоу. Лампа с алебастровым в прожилках абажуром висела низко над столом, почти касаясь его; стол был придвинут к кровати, в глубине комнаты высился шкаф с выпуклыми дверцами, а у стены, смежной с комнатой Грегори, стояли два женских манекена, какие можно видеть в салонах мод. Они были обнажены, свет лампы отражался на их кремовых туловищах. У обоих были красивые настоящие волосы; один из них, стоявший лицом к Грегори, с учтивой, мертвой улыбкой мерно постукивал пальцем в стену. Грегори оторопел.
В этот самый момент он увидел старого мистера Феншоу, сидевшего на полу за манекеном. Феншоу тихонько хихикал, словно кашлял. В обеих руках он держал нитки, тянущиеся к рукам и туловищам манекенов, и ловко двигал ими с помощью небольших коромысел — как в театре марионеток.
— Нет, нет, — говорил он, — не надо бояться. Вы ничего не знали? Вероятно, эти звуки мешали вам спать? Я крайне сожалею, но я могу заниматься этим только по ночам. Я вызываю духов, знаете?
— Но для этого, кажется, необходим столик, — тупо произнес Грегори, недоуменно обводя взглядом комнату.
— Столики — это уже старо, теперь это делается так, — сказал мистер Феншоу, продолжая дергать за нитки.
Грегори ничего не ответил. За спиной мистера Феншоу висела, достигая пола, оконная штора с желтой бахромой; с одной стороны она немного выпячивалась, словно была осторожно натянута на какой-то большой вертикальный предмет.