Расслабься, крошка!

Крышка багажника открылась, в легкие ворвался такой поток воздуха, что Егор сразу задохнулся и закашлялся, выдыхая накопившийся внутри смрад.

Его немилосердным рывком выдернули из багажника и потащили по каменной дорожке, а он, шипя от боли, все пытался увидеть Алину.

Ее тащил следом дюжий мужик с мощным низким лбом и бритым затылком, взвалив на плечо и придерживая под коленками. В дом он вошел первым, обогнав тех, кто волок Егора, и легко открыл какую-то дверь. Алина болталась у него на плече, как тряпка, дергая марионеточными ручками…

За дверью была лестница, уходившая во тьму.

Тащивший Алину бритый затылок протянул руку и нажал на выключатель. Тьма отступила, уступив жиденькому желтому свету, кое-как озарившему мрачное серое помещение. Егора поволокли следом.

Если Алину все же кое-как снесли вниз и бросили на валявшийся на полу матрац, то Егора спихнули с середины лестницы, и он полетел кубарем, врезавшись в стенку.

Алина глухо застонала.

Бритый затылок, исчезнувший за дверью, вновь вернулся, растолкав двух громил, застывших наверху. В руках у него было грязное пластиковое ведро и бутылка воды. И то и другое он швырнул вниз, попав бутылкой Егору по спине.

— Отель «Хилтон» к вашим услугам, — хохотнул он. — Желаем вам приятно отдохнуть в наших номерах.

Стоящие рядом загоготали, а потом все трое вышли за дверь.

Спустя мгновение одинокая лампочка под потолком погасла. Притаившаяся по углам тьма ринулась на Егора.

Алина постанывала, и он пополз на голос, шипя и подвывая от боли. Добравшись до грязного, пропахшего мочой матраца, он лег рядом с ней, прижавшись плотнее. От стен несло сыростью и запахом гнилой картошки.

— Егор?

— Я тут, — прошептал он.

Алина резко повернулась и схватила его за поврежденную руку, отчего он взвыл. Она испуганно шарахнулась прочь.

— Что? Что? — воскликнула она и с перепугу сдавила руку еще сильнее.

Он закричал, и только тогда она догадалась ослабить хватку. Он продолжал подвывать, баюкая свою искалеченную кисть, одновременно отползая подальше.

— Что случилось? — шепотом спросила она.

После его вопля шепот был невесомым и почти неслышным в этом сыром воздухе.

— Они мне руку сломали, — просипел Егор из темного угла.

— О господи, — застонала она и ринулась было на помощь, но он ее решительно остановил криком:

— Не двигайся!

— Почему?

— У меня, кажется, и ребра сломаны. Если ты сейчас на меня налетишь, я тут сдохну.

Она послушно застыла на матраце и даже дышать перестала, хотя ей тоже было больно, холодно и страшно. Она не понимала, что произошло, и страстно желала, чтобы муж был рядом. Словно услышав этот немой призыв, Егор пополз к ней. Она слышала шорох и замерла, боясь пошевелиться.

— Скажи что-нибудь, — послышался его голос.

— Что?

— Что угодно. Говори. Я ни черта не вижу.

Она сглотнула и неуверенно спросила:

— Зачем мы им? Чего они от нас хотят?

Теплая рука неожиданно коснулась ее щиколотки, и Алина с трудом сдержала крик. Егор влез на матрац — мягкий, вонючий островок на бетонном полу — и со стоном улегся.

— Ложись, — тихо сказал он. — Только осторожно.

В других условиях она бы и пальцем не притронулась к этому мерзкому ложу, но сейчас капризничать было глупо. Она легла, стараясь не прикасаться к Егору, пока он сам не придвинулся ближе.

— Ты как? — спросил он.

— Нормально.

— Нормально?

— Да. Ты что-нибудь понимаешь?

Он поворочался, шипя от боли, а потом негромко произнес:

— Нет. Но вообще-то мы — лакомый кусок. По-моему, нас с аэропорта пасли. Тот урод, которого ты там приметила, и тащил меня в подвал.

— Ты что-нибудь еще видел?

— Почти ничего. Но, кажется, мы где-то за городом. Ехали очень долго, а когда остановились, вокруг были деревья, большие, кажется, дубы. На Москву не похоже. Ты точно в порядке?

— Я пить очень хочу, — пожаловалась она. — И еще меня очень тошнит.

Егор, кряхтя, как старый дед, поднялся и пополз в темноту.

Алина испугалась:

— Ты куда?

— Где-то тут должна быть вода. Они бросили нам бутылку. Я буду искать, а ты говори.

От страха она никак не могла сообразить, что говорить, а потом торопливо, словно боясь, что перебьют, зачастила:

— Вдоль по реченьке лебедушка плывет, выше бережка головушку несет. Белым крылышком помахивает, на цветы водицу стряхивает…

В темноте, вязкой, как кисель, он чем-то громыхнул. Алина испуганно замолчала.

— Я ведро нашел, — сказал Егор.

— Зачем нам ведро?

— По-моему, удобств здесь не предусмотрено. Что там дальше про лебёдушку?

Он крепился изо всех сил и даже слова пытался выговаривать с прежними интонациями, но получалось плохо.

Только в этот момент до Алины дошло, что держать их в подвале будут долго, раз уж позаботились о таком важном атрибуте, как помойное ведро. Она тихонечко заскулила, стараясь, чтобы Егор не услышал.