Рассказы вагонной подушки

Он вспомнил, как старый ребе, в советское время работавший переплетчиком, отвечал на его вопрос, почему Бог видит несправедливость и не помогает сразу, не сверкает молниями и не поражает врагов несчастного.

Ребе ответил притчей.

Вот человек пьет, не кормит семью свою, Создатель все видит и не карает его и не помогает избавиться от порочной страсти: «Почему?» – спросишь ты.

Он дает ему шанс своей волей изменить себя и ждет, он ждет, и только когда человек упадет на самое дно, потеряв все, и сам поймет, что надо меняться или сдохнуть, вот тогда, только тогда он ему поможет, нельзя помочь против воли. Как говорили коммунисты, «человек сам кузнец своего счастья» – или несчастья, как уточнял Старый Каплун.

Философское настроение разрушила уборщица своей грязной тряпкой и словами о том, что все шляются и топают грязными лапами по намытому полу.

Старый Каплун всегда думал, почему все уборщицы ведут себя так, если ты так не любишь свое дело, зачем мучить себя и людей: «У нас лакеев нет», – придумала новая власть, и убирать дерьмо стало некому.

В учительской Каплуна ждала мучительница Сашеньки. Она накинулась на Каплуна и представила бриллиант его сердца монстром и чудовищем. Если бы Старый Каплун не знал, что это все о его сыне, он бы поверил.

Он хотел переубедить училку, объяснить, что она ошибается, что его мальчик хороший и совсем не враг системы советского образования.

Но старый Каплун не стал переубеждать классную, он все понял про несчастную женщину: она жертва своих несчастий, кроме учеников, у нее никого нет, поэтому его Сашенька, как одинокое дерево в грозу, разряжает ее молнии, копящиеся в ней и испепеляющие ее обуглившееся от тоски сердце.

Старый Каплун пошел к выходу и встретил сына, взял его за руку – и в душе отца наступила гармония. Мальчик шел понуро, он ждал, что Старый Каплун будет его ругать, но тот и не собирался. Он сказал сыну: «Ты должен пожалеть ее, она совсем одна на свете, у нее не было папы, она одна каждый день, каждую ночь, и ей плохо, очень плохо. Ее надо пожалеть и не дергать, ты должен терпеть, ведь у тебя есть семья, а она даже в воскресенье не имеет обеда за общим столом». Сашенька поднял на него глаза с мохнатыми ресницами – на них лежали бусинки слез. Его ручка дрожала.

Старый Каплун помнил его ручку: когда Сашеньке было пять лет, однажды Старый Каплун пришел на обед домой и встретил своего мальчика с зажатым кулачком за спиной. Каплун спросил сына, что он прячет. Оказалось, у него в ладошке было двадцать копеек.

Мальчик сдал баночки от майонеза по три копейки, сам помыл их, отнес в приемный пункт стеклотары и заработал на кино в клубе маслозавода.

Сдавать посуду было бизнесом старшего, Марика, и Сашенька боялся, что его накажут. «Дурачок», – подумал тогда Каплун. Он никогда и пальцем не трогал детей, как можно тронуть свою плоть, свою кровь, свое творение. Никогда не трогал, хотя Дора гоняла их тряпкой, когда они не слушались – вот тогда его ручка тоже дрожала, как его воробьи в холодной луже, рядом у его ног.

Его мальчик удивлял и пугал его. Сам он читал только спортивную газету, и там ему хватало информации о мире, а Сашенька приносил из библиотеки фабрики, где работала Дора, целые сетки книг. Он читал так много, что в пятнадцать лет за год прочел 365 книг.

Старому Каплуну это сказала Вера-библиотекарь, приходившая к нему в молочный за ряженкой.

Одинокая Вера гордилась своим лучшим читателем, хвалила его отменный вкус и серьезность, говорила, что он среди полок царил и блестел глазами и говорил ей доверительно, что он хочет быть главным библиотекарем библиотеки ООН.

Он прочитал в газете, что житель Вильнюса стал главным библиотекарем в ООН, позавидовал ему, Старый Каплун, услышав это, загрустил.

Бедный мальчик, какая ООН, он может быть только библиотекарем в городской библиотеке с зарплатой в сто рублей и работать с одинокими женщинами, замечательными женщинами, положившими свою жизнь на алтарь просвещения.

Старый Каплун знал их. У Доры были две подруги – Клара Юрьевна и Нина Марковна, которые все жизнь отсидели в городской библиотеке. Их любили читатели, но счастья личного они не обрели и прожили свою единственную жизнь в судьбах книжных героев и пыльных полок.

Старый Каплун считал, что своя личная жизнь, не такая красивая, как в книгах или в кино, важнее, чем пожизненное ожидание принца или мечты о замках и дворцах.

До пятнадцати лет мальчик его не беспокоил, но в пятнадцать Сашенька совершил кульбит, перевернувший его жизнь и жизнь его семьи. Он влюбился во взрослую женщину. В городской библиотеке он встретил женщину из музея, которая писала диссертацию об авангарде в русском искусстве. Она сидела в отделе искусства и днями смотрела альбомы Шагала и Модильяни, Филонова и Петрова-Водкина. Она писала о Сутине, Чашнике, Шагале и Лисицком – все они были в этом городе, родились в этом краю, но славу обрели в Париже и в остальном мире. Сашенька тоже интересовался этим периодом, и часто книги женщины были заняты мальчиком.