Рассказы. Том 2. Колдовство

Рыбак явился. Не помню, кричал ли я вслух, но этот звук был вызван абсолютным страхом, который звенел и разбивался в моем мозгу. Ибо я увидел существо из пруда — увидел перетянутую шею, вокруг которой была намотана нить, что и позволило вытащить Рыбака наверх. Я увидел, что заполнило шестифутовую поверхность пруда, когда оно появилось. Это была голова, которую могли породить только ночные кошмары. Не человек, не рептилия, не лягушка — тем не менее, у Рыбака были большие выпученные желтые глаза, и морда, как у ящера, покрытая зеленоватой кожей, блестевшей на фоне желтого света.

Чудовищные выпученные глаза дико закатились и расширились в агонии, когда существо открыло свою огромную пасть в беззвучном, задыхающемся вздохе. Я уставился в красную пасть с клыками, не принадлежавшими ни одному зверю, известному науке, и в этот момент меня охватило тошнотворное осознание: это и был Рыбак! Лишь на мгновение эта гигантская блестящая голова поднялась над водами пруда — потом мои руки заскользили, нить с пронзительным звоном лопнула, и рыбак с громовым всплеском слизи погрузился в бурлящие черные волны. Я тупо уставился в пруд, где успокаивалась вода. Больше я ничего не видел, и не желал видеть.

Я не хотел знать, что за ужасная жизнь процветала на дне этого пруда — где бы оно ни находилось. Мне не хотелось размышлять о хитроумии первобытного существа, которое вплоть до сего дня вылавливало людей из своего логова в черной глубине. Я не думал, что смогу вынести предположения, которые теперь требовали осмысления. Было ли это единственное существо в своем роде, или их там было больше? Какое извращение законов природы допускало их существование в темных глубинах, и что за жуткий разум побуждал этих древних тварей ставить приманки на людей? Имелись ли еще отверстия в земной коре, подобные этому, через которые подземное безумие могло добраться до людей? Но больше всего я старался не думать о развороченных берегах пруда и о причинах этого явления. Голова всплывшего чудовища заполнила пруд. Берега же были разворочены плечами — шестифутовый пруд оказался недостаточно широк, чтобы пропустить все тело монстра. Туман и лихорадка милосердно избавили меня от этого. Знаю, что бросил брашпиль в пруд, он резко пошел ко дну, и я смутно помню, как побежал назад через болото.

Следующие несколько дней я болел, а потом приехала полиция, и я рассказал им все, на что осмелился. Они видели пруд, но не поделились со мной мнением насчет него. Сегодня я рассказал им больше и скоро расскажу все, что знаю, — не для того, чтобы сохранить свою свободу, а потому, что теперь я хочу, чтобы это место было заколочено. Так и должно быть, иначе другие увидят приманку. Оно должно быть заколочено, потому что его невозможно засыпать.

Скоро я расскажу им, или пусть читают эти записи. Они могут считать меня сумасшедшим, если хотят, но я верю, что им хватит ума действовать, и действовать быстро. Может быть, если они и тогда не поверят, я покажу им крюк, который у меня есть, — крюк из нити в пруду, который я отрезал. Мне ненавистно открывать им последнюю часть правды, потому что я ненавижу саму память об этом.

Крюк сделан из какого-то золотого металла, тверже чистого золота. Он вырезан и грубо скроен — и мне неприятно думать о существах, которые намеренно создали его для столь ужасной цели и сделали нить, к которой он был прикреплен. Мне невыносимо думать о цивилизации, стоящей за подобными приспособлениями. И хуже всего вспоминать о тех узорах на металле.

Каким первобытным художником созданы эти рисунки? Их три, вырезанных на золотой поверхности. Они рассказывают все, так что я слишком хорошо знаю, почему рыбаки из своих бездонных ям ищут людей с наживкой. Первый рисунок крошечный, как и остальные, но на нем безошибочно изображено существо, подобное тому, чью голову я видел. Я не осмеливаюсь описать тело, которое здесь показано. Но существо наживляет крючок.

Второй маленький рисунок — грубое изображение человека, падающего в воду на конце нити, как, должно быть, упал Мартин. И третий рисунок — но я не должен говорить об этом — рассказывает о судьбе Мартина, о том, почему рыбаки ловят рыбу. Третий адский рисунок на крючке!

На нем изображен пир.

Бездонный пруд должен быть заколочен.

ТЁМНЫЙ ОСТРОВ (The Dark Isle, 1939) Перевод Н. Зайцева, Д. Квашнина

Кельтам он был известен как Мона; бритты называли его Англси; но уроженцы Уэльса произносили его имя с опаской, как будто всерьёз опасались запятнать себя чем-то. «Анис Диваир» — Тёмный остров.