Рассказы. Том 2. Колдовство

Во всяком случае, когда вижу этот первый знак, я выпускаю пар и делаю еще один глоток. Но я не могу удержаться, чтобы не прочитать надпись, потому что я всегда это делаю. Она звучит так:

ДЛИННУЮ БОРОДУ НЕ НОСИ

А чуть дальше второй:

КАК КОЗЕЛ

Довольно скоро я подъезжаю к третьему и читаю:

ПРОСТО БРИТВУ ВОЗЬМИ

И вдруг я счастлив, надеясь, что, может быть, кто-то ошибся, ведь четвертый знак говорит:

И ПЕРЕРЕЖЬ СЕБЕ ГОРЛО!

Так что мне не терпится увидеть последний знак, и я смотрю вперед на дорогу, прищурившись. Затем я резко нажимаю на тормоза.

Нет, я не вижу знака. Вместо этого дорогу преграждает какая-то штука. Две штуки.

Одна из них — лошадь. По крайней мере, это больше похоже на лошадь, чем что-либо еще, что я могу увидеть на четырех ногах. Это лошадь, покрытая чем-то вроде навеса, или шатра, который свисает ей на ноги и шею. На самом деле, я заметил, что эта животина носит маску с прорезями для глаз, как будто принадлежит Ку-клукс-клану.

Другое существо — всадник на лошади. Он весь посеребрённый, с головы до ног, и из его макушки растет длинный плюмаж. Он похож на человека, в одной руке у него длинный острый шест, а в другой — крышка от мусорного бака.

Теперь, когда я смотрю на эту компашку, то уверен лишь в одном. Это не Одинокий рейнджер.

Когда подъезжаю поближе, мои младенчески-голубые глаза подсказывают, что я смотрю на человека, одетого в доспехи, а длинный острый шест похож на двенадцатифутовое копье с острием на конце.

Кто он и почему так одет, может быть очень интересно некоторым организациям, таким как полиция штата, но уж точно не мне. Кроме того, я должен доехать до Тощего Томми Маллуна, который ждет моих десяти долларов.

Поэтому, когда я вижу, что дорогу преграждает эта пародия на Железного дровосека, то высовываю голову из окна и прошу громким, но вежливым голосом:

— Убирайся с дороги, приятель!

Что оказывается ошибкой, ведь я пошел без козырей.

Человек в жестяном смокинге смотрит на приближающийся грузовик и поднимает железную голову, заметив, что из радиатора идет пар. Выхлопные газы начинают издавать звуки тромбона, потому что я сильно давлю на газ, и кажется, словно грохочет тяжелый комод.

— Вот так диво! — воет его голос из-под шлема. — Дракон!

И вдруг он поднимает свое копье, стучит шпорами по ребрам лошади и направляется к грузовику.

— За Пендрагона и Англию! — кричит он, перекрывая лязг железа.

И мчится вперед, как танк. Его двенадцатифутовая пика нацелена прямо на мой радиатор, и я не хочу, чтобы он заглушил мой мотор, поэтому, естественно, выворачиваю старый грузовик с дороги.

Давление поднимет крышку радиатора выше, чем государственный долг, и вырывается достаточно пара, что хватило бы и на дюжину конгрессменов.

Лошадь встает на дыбы, и этот тип крякает, выпуская копье. Вместо того чтобы ударить по радиатору, он разбивает ветровое стекло.

У меня лопается терпение. Я останавливаю грузовик и быстро выхожу.

— Послушай, приятель… — начинаю я.

— Ага! — слышится голос из-под шлема. — Волшебник! — Тут он прибегает к двусмысленности, которую я не скоро забуду. — Остановитесь, ибо говорит Паллагин.

Я не в настроении болтать, поэтому подхожу к нему, размахивая разводным ключом.

— Ты разбил мне окно, приятель! Что еще за хулиганство на общественном шоссе! Я собираюсь… Йау!

Я личность, которая редко кричит «Йау» даже в запале, но когда этот бронированный жокей соскальзывает с лошади и идет ко мне, он жонглирует острым шестифутовым мечом. И шесть футов меча, направленных к твоей шее, стоят того, чтобы так завопить — думаю, при любом раскладе.

Я также считаю, что мне лучше пригнуться, если я не собираюсь бриться и стричься, и мне повезло, что железному дылде приходится двигаться медленно, когда он обрушивает на меня свой меч.

Я подхожу к нему и стучу гаечным ключом ему по кумполу.

Безрезультатно.

Стальной король роняет меч и издает еще один крик, и я снова охаживаю его по шлему гаечным ключом. По-прежнему безрезультатно. Только с третьей попытки получаю какой-то результат. Ключ ломается.

А потом его железные руки хватают меня в тиски.

Все вокруг темнеет, а мой спарринг-партнер тянется за кинжалом на поясе. Я быстро ставлю подножку.

Все, что могу сделать, это двигаться вперед, но это работает. Около ста пятидесяти фунтов брони теряют равновесие, и парню внутри ничего не остается, как рухнуть вместе с ней. Что он и делает, опрокинувшись на спину. Потом я оказываюсь у него на груди и поднимаю забрало на шлеме.

— Постой, хватит! — оттуда доносится тарабарщина. — Пожалуйста, подожди!

— Ладно, приятель. Открывай свой почтовый ящик. Я хочу увидеть лицо придурка, который пытается втянуть меня в дорожную аварию с кучей железа.

Он снимает шлем, и я вижу пурпурное лицо с рыжими бакенбардами. Голубые глаза пристыженно опущены.

— Ты первый, о волшебник, кто увидел поверженное лицо сэра Паллагина из Черной башни, — бормочет он.

Я слезаю с его груди, как с горячего сиденья. Потому что, хотя и люблю орехи, но предпочитаю их только во фруктовых пирожных.