Рассказы. Том 2. Колдовство

— Я кое-что выяснил, — заявил он. — Вы не можете обойтись без меня, Ф. Тэтчер Ван Арчер, но я могу обойтись без вас! Я был дураком, что не осознавал этого — обманывал себя и мир все эти годы, пытаясь быть тем, кем я не являюсь. Я могу быть собой и прекрасно жить. Теперь я это знаю. Потому что ты беспомощен — ты порождение моего разума, и в тебе нет ни индивидуальности, ни инициативы, ничего. Просто большой картонный фасад, подделка. Много одежды, борода и болтовня. У тебя кишка тонка! Вышвырнуть меня? Бедный глупец, я собираюсь вышвырнуть тебя!

Это была фантазия, или Томпсон видел, как Ван Арчер побледнел? Бородатый автор казался тоньше, почти прозрачным.

— Ты просто плод моего воображения, — сказал Эдди. — Когда я забываю о тебе, ты перестаешь существовать. Ты признаешь, что я создал тебя-очень хорошо, я же могу и уничтожить тебя. Порву, как плохую рукопись!

— Да? — голос был тонким, но в нем чувствовалась страшная напряженность. — Может и так. Но у тебя никогда не будет шанса. Я убью тебя первым!

Бледная фигура совершила быстрый рывок. Худые руки сомкнулись на шее Эдди Томпсона, и оба упали на пол. Томпсон вцепился в пурпурный халат, дернул за бороду. Он боролся за свою жизнь, за свой рассудок, за Мэйзи. Эта мысль придала ему мужества. Всепоглощающая ненависть к этому существу охватила его. Он ненавидел это жеманное лицо, остроконечную бородку, экзотический костюм; ненавидел с чистым, здоровым отвращением. Впервые он ясно увидел, каким инкубом стало это искусственное создание — и вложил всю свою силу воли в удар, который врезался в тонкую челюсть призрака.

— Я порву тебя, как испорченную рукопись, — проворчал он. — Получите это, мистер Ф. Тэтчер Ван Арчер, и…

— Тэтчер!

Голос прорезал его сознание и пронзил чувства. Тяжело дыша, он поднял голову. В дверях стояла Мэйзи, ее голубые глаза были полны удивления. — Тэтчер, что ты делаешь, валяясь на полу?

Томпсон моргнул. Она обращалась не к писателю, а к нему самому! Он посмотрел на фигуру в пурпурном халате. Фигуры не было. Пурпурный халат лежал на полу и был совершенно пуст. Не было никакого мужчины с бородой, ничего, кроме помятого платья, с которым он все еще боролся.

— Тэтчер, что на тебя нашло? — Мэйзи вошла в комнату. — Что ты делаешь со своей одеждой?

Эдди Томпсон поднялся на ноги и медленно улыбнулся.

— Я просто выбрасывал эту чертову штуку, милая, — сказал он. — Хочу избавиться от этой старой одежды…

— Тэтчер, ты сбрил бороду!

Томпсон повернулся к зеркалу. Да, он все еще был безбород, все еще выглядел молодым. Он улыбнулся, вспомнив утреннее замечание Мэйзи о том, что он похож на Тайрона Пауэра. Что ж, он довольно симпатичный! Он повернулся к женщине.

— Просто решил отметить этот день, — сказал он и улыбнулся. — Я начинаю новую жизнь, дорогая. Потому что я только что подписал новый контракт.

— Ты его получил? — радостно воскликнула Мэйзи.

— Конечно, — сказал Эдди Томпсон, притягивая ее к себе. — А как насчет поцелуя?

— Почему… — Эдди Томпсон прервал поцелуем зарождающийся вопрос. Прошло много времени, прежде чем она заговорила снова. — Ты напоминаешь мне Стива, — хихикнула она. — Знаешь, Тэтчер, ты на него похож. Скажи, где он?

— О, он просто снова куда-то уехал, — сказал Эдди и добавил ободряюще. — С ним все будет в порядке. Не думаю, что он вернется, но с ним все будет в порядке.

— Он был очень мил, — вздохнула Мэйзи. — Но ведь ты тоже хороший. — Она улыбнулась. — Я так рада, что ты избавился от этой ужасной одежды, дорогой. Я всегда этого хотела. А теперь я могу купить тебе электробритву и все такое.

— Конечно. Ну, пойдем. Будем праздновать сегодня вечером. Надень свою пляжную пижаму.

— Пляжная пижама?

— Конечно. Мы поедем кататься на американских горках.

— Тэтчер! Ты серьезно?

— Конечно, дорогая.

— Ты мне нравишься таким, — радостно призналась Мэйзи. — Я… я хочу, чтобы ты всегда был такой.

— Буду, — сказал Эдди Томпсон с отсутствующим взглядом. — Да, милая, отныне я всегда буду самим собой!

РИТУАЛЬНОЕ ВИНО (Wine of the Sabbat, 1940) Перевод К. Луковкина

Очень жаль, что у этой истории нет подходящих декораций. Думаю, подошли бы Прага или Будапешт — те иностранные города, о которых никто ничего не знает, но смутно ассоциирует с Белой Лугоши или Питером Лорре. Вот что нужно этой истории: обстановка и атмосфера, то, что в книгах называется «нарастание», а критиками фантастики — «страсть к эпитетам». Но мне просто не повезло, что это оказалось правдой, и я не могу представить себе ничего иного, кроме того, как это произошло. Вот в таком ключе и пойдет мой рассказ.