Рассказы студенческих лет

Она вцепилась костлявой рукой в его плечо. Длинные когти, выросшие в одно мгновение на ее тощих узловатых пальцах, проткнули нагретую палящим солнцем кожу и намертво вцепились во вздрогнувшую в последней агонии плоть. Ручьи алой крови густо обагрили его грязную потную одежду и широкими длинными струями потекли на песок. От разрывающей сердце боли, сжавшей глотку дикой судорогой, он не смог даже простонать. В последний миг своей жизни он подумал лишь о том, что, пытаясь сохранить жизнь и предав свою судьбу, он потерял не только и то, и другое, но и еще что-то намного более ценное…

11 октября 2000 г.

г. Новороссийск

Витя

Сентябрь кровавого сорок второго года ворвался в Новороссийск на квадратных короткодулых немецких танках. Черные фашистские машины бешено рвались в центр города. Красноармейцы, оттесненные в район Октябрьской площади, отчаянно цеплялись за каждую пядь родной земли, но силы, к горькому сожалению, были неравными. Пять отборных немецких дивизий, при поддержке еще двух румынских, плотно смыкали кольцо окружения вокруг Цемесской бухты.

На Октябрьской площади вокруг старинной башни из серого известняка ощетинились пулеметами окопы, сгорбленно приподнялись над посеревшей от копоти и сажи землей блиндажи и дзоты. Когда фрицы стали давить и красноармейцам потребовалась господствующая высота, семье Новицких, для которых с довоенного времени первый этаж башни служил жилищем, пришлось перебраться в другое место, а башню заняли матросы.

До войны Новицкие жили в одной из донских станиц. Однажды ночью они проснулись от громкого детского плача, донесшегося из-за входной двери. На крыльце в деревянном корытце, укутанный в ворох одеял, лежал ребенок. Когда открылась дверь и в светлом прямоугольнике появились люди, он прекратил плакать, весело рассмеялся и потянулся к будущим родителям пухлыми ручонками.

Официально Новицкие усыновили смуглого и светловолосого Витю (так назвали ребенка) со слегка раскосыми глазами только осенью тридцать седьмого, когда переехали в Новороссийск. Год рождения записали 1930-й (не исключено, что ошиблись), а день рождения отмечали 9 сентября. Отец устроился на работу в Управление морского порта, а незадолго до этого семья получила квартиру – в той самой трехэтажной башне на Октябрьской площади.

Вите очень понравился Новороссийск. Он часто ходил на работу к отцу смотреть с пристани на корабли. Или забирался на какую-нибудь крышу, с которой был хорошо виден порт. Потом уговорил мать купить ему на рынке тельняшку. Купили. Правда, она оказалась немного велика, но что поделаешь – меньше не было, зато на вырост.

Многометровый памятник героям Гражданской войны с красной каменной звездой в основании был виден прямо из витькиного окна. Об этой войне Витя знал очень много. Ему о ней рассказывал отец, который участвовал в ней.

Утром 20 июня сорок первого года Витя по обыкновению сидел на одной из крыш и сверкающими от любопытства глазами провожал вереницу иностранных кораблей, покидающих Цемесскую бухту. Рядом с ним слащаво растянулся на солнышке младший брат Славка, широко разбросав в стороны ноги и подперев кулаками подбородок.

– Все идут? – спросил Славка.

– Идут, – ответил Витя, не сводя прикрытый ладошкой взгляд с усеянного кораблями горизонта.

– Что же их так много? – Славка приподнялся на локте и тоже стал разглядывать уходящие из порта корабли.

– Сам не пойму, – пожал загорелыми плечами Витька. – Причем все, которые уходят, – и он рукой провел по душному воздуху невидимую черту, которая должна была отделить движущиеся корабли от стоявших на рейде, – немецкие. Немцы у нас зерно берут. Действительно странно, почему они все уходят?

В Новороссийск ответ на этот вопрос прилетел спустя два месяца в виде фашисткой авиационной бомбы, которая с оглушительным грохотом проломила шиферную крышу недавно построенного Дворца культуры цементников. За несколько часов бомбежки город почти полностью лег в руины под ударами вражеской авиации. Гитлер приказал стереть в лица земли все советские черноморские города кроме Сочи, намереваясь подлечить там свои потрепанные нервы, а на месте уничтоженного Новороссийска, в Цемесской бухте, основать город фюрера – Адольфштадт.

Витя, не находя себе места, метался по заваленным обломками улицам. Почти все его друзья к тому моменту покинули город. Взрослые ушли на фронт. Большую часть детей спешно эвакуировали. Старшие Витькины товарищи, окончившие в день начала войны школу, ушли в военкомат прямо с выпускного, едва встретив первые солнечные лучи, тревожно вынырнувшие из-за зубастых вершин Маркотхского хребта.

Когда бомбардировка закончилась, Витя забрался на крышу своей башни и огляделся. Он увидел усеянные кирпичным крошевом улицы, поваленные расколотые деревья, обгоревшие разрушенные стены, густые и низко стелящиеся шлейфы черного дыма, затопившие полыхающий в адском огне город.