Рассказы старых переплетов

Однако поспешные, скороспелые выводы очень опасны. Прежде чем произнести приговор, необходимо взвесить все факты, тщательно изучить обстоятельства «дела», провести, если требуется, дополнительное расследование. Сделать это бывает тем более нелегко, что приходится идти не по горячим следам произведения, а иметь дело с давними случаями. Поэтому «дознание» иногда длится не один год, что и произошло с Комлошем.

…Прошло несколько лет. Я вновь приехал в Будапешт. Конечно, хотел услышать, что нового в розыске таинственной повести? Как идут дела у французских коллег? Но, увы, узнал, что старый писатель недавно скончался. Впрочем, возможно его вдове кое-что известно.

Эржи Палотаи, в прошлом актриса, а ныне писательница, отвечает на мои вопросы.

Последнее время Аладар, несмотря на болезнь, работал особенно много, даже в больнице продолжал трудиться. Готовил к переизданию свои труды, перерабатывал их. На это уходили все силы, которых оставалось немного, и все то время, в которое врачи разрешали ему работать.

Когда он умер, многие венгерские и зарубежные газеты и журналы поместили статьи о его жизни и творчестве.

Теперь она приводит в порядок архив мужа, готовит сборник его стихов, в новом издании выйдут исследования Комлоша по венгерской литературе.

Верил ли он по-прежнему в авторство Анатоля Франса? Никаких новых доказательств найти не удалось.

Но в том, что повесть принадлежит перу французского писателя, был убежден до последней минуты…

По следу Многоликого

Жизнь Травена скрывается во тьме.

Из справочника по немецкой литературе

Незнакомец в джунглях

Много дней экспедиция доктора Сильвануса Морли пробивалась сквозь мексиканские джунгли. На ее пути к городам древних майя, давно обезлюдевшим и окруженным тропическими лесами, возникали непроходимые заросли краснодревной свителии, ящеры и тапиры, низвергались бурные потоки и громоздились скалистые белые утесы. Когда-то здесь, в лесах нынешнего штата Чьапас, существовала высокоразвитая цивилизация. Ее следы и пытался отыскать доктор Морли, исследователь культуры майя. В случае удачи — открытия древней пирамиды или храма — фотограф экспедиции Торсван должен был заснять находку. Молчаливый швед в Мексике появился недавно. Казалось, больше всех его интересовал молодой индеец-носильщик Фелипэ-Амадор Паниагуа. Подолгу швед просиживал у его костра, не спеша беседовал и что-то записывал. Они были знакомы еще по предыдущему походу в Чьапас, летом 1926 года, в составе экспедиции Альфонса Дампфа. Как сообщает А. Дампф в своем дневнике, среди ее участников находился фотограф Торсван, у него были рекомендации и удостоверение, выданные министерством сельского хозяйства. Из второй части дневника явствует, что «г-н Торсван, поставляющий корреспонденции в газеты США, живет в Мехико-сити…» Тогда Торсван прошел с экспедицией только до Сан-Кристобала де лас Казас, где с ней расстался. Отделившись от основной группы, он вместе с Паниагуа совершил многодневный переход, пройдя 350 километров по джунглям. Позднее, в 1928 г., он описал это путешествие в книге «Земля весны». Многое в ней навеяно рассказами его попутчика — простого индейского парня, суеверного, смекалистого и доброго. Паниагуа любил петь песни своего народа, знал древние его обычаи и старинные легенды. Для Торсвана, который питал самый живой интерес к настоящему и прошлому родины Паниагуа, юноша-индеец был просто находкой. Не всем, однако, пришлась по нраву дружба белого с цветным. Это выглядело странным, да и сам белый, выдающий себя за шведа, казался загадочным. Откуда он пожаловал? Зачем прибыл в Мексику? Что заставляет его скитаться по дремучим зарослям?

На первые два вопроса он предпочитал не отвечать. Что касается последнего, пояснял: тот, кто хочет познать душу джунглей, их жизнь и песни, их любовь и ненависть, не должен отсиживаться в «Реджис-отеле» в Мехико — он должен обручиться с ними.

И Торсван познавал душу страны, ее народ. Он гнул спину на плантациях, бывал у лесорубов, сплавщиков, работал на нефтепромыслах, жил среди лакандонов — индейского племени, которое, спасаясь от полного истребления, укрылось в джунглях. И всюду, где бы он ни был, делал записи, зарисовки мексиканского быта, в особенности индейцев. Эти рукописные листы Торсван хранил в небольшом ящике-сундуке. С годами записей становилось все больше. Они служили материалом для тех книг, которые втайне писал владелец сундука. Свои сочинения, как потом признавался автор, он создавал в периоды длительной безработицы, чтобы не ощущать непрерывных мук голода.