Рассказы Старого Матроса (сборник)

А досмотры иногда длились часами. Дело в том, что в те не столь уж далёкие времена моряки торгового флота принадлежали к тем немногим, кто имели возможность свободно купить и привезти домой хоть что-нибудь из товаров народного потребления. Для страны, где практически всё – от колготок до легковых автомобилей – представляло собой предметы острого дефицита, подобная возможность значила очень многое. Осатаневший от пустых полок магазинов советский потребитель отрывал с руками любое привозное – зонтики, кримплен, мохер, парики, покрывала, не говоря уже о джинсах и женских сапогах.

Понятно, что в таких условиях продажа заморского дефицита была занятием очень выгодным, и появлялся соблазн привезти как можно больше. Однако государство чутко следило за тем, чтобы отдельные личности не нарушали уравнительной системы и не слишком повышали уровень своего благосостояния. Существовали строгие таможенные нормы, постоянно менявшиеся в зависимости от новых веяний времени – то есть от спроса на то или иное внутри страны. И таможенные досмотры в первую очередь проводились для выявления возможных нарушений установленных правил.

…Работа таможенников и пограничников на борту «Новгорода» подходила к концу, и у трапа уже стояло несколько такси для развоза первых счастливчиков по домам. И вдруг…

Досмотр пошёл по второму кругу, и сколько времени займёт эта повторная процедура, сказать не мог никто.

Один из таможенников в сопровождении боцмана заглянул в трюм, заполненный плотно уложенными тюками с австралийской шерстью. Луч фонарика скользнул по тюкам, – просто так, для очистки совести, – и неожиданно выхватил из темноты трюма торчащее между тюками нечто, при ближайшем рассмотрении оказавшееся куском джинсовой материи. Тут же открыли крышку трюма, завели палубный грузовой кран и выдернули пару тюков. Под ними открылось пространство, битком набитое обувью, одеждой и свёртками ткани… Откуда дровишки?

Извлечённое из трюма складывали на длинный стол в кают-компании, и в итоге на нём выросла целая гора всякой всячины – от пакетиков с женскими трусиками «неделька» до мельхиоровой посуды. Даже при беглом взгляде на всё это изобилие было ясно, что на скудные валютные копейки, законно полагавшиеся морякам, приобрести такое количество товара невозможно – даже если бы на это дело сбросились всем экипажем. Всплыл вполне законный вопрос – а откуда тогда что взялось?

Ответ нашли быстро. На Австралию «Новгород» грузился в одиннадцати портах Европы, и номенклатура грузов включала несколько сотен наименований – от французских и испанских вин до мотоциклетных шлемов и бытовой электроники. Всё это хранилось в обычных картонных коробках – практика перевозки ценных грузов в контейнерах тогда ещё не получила широкого распространения. В трюма можно было забраться, а вскрыть коробки не составляло особого труда. Краденое пряталось – на теплоходе места хватает, а недостачу обычно списывали на вороватых местных портовых грузчиков. Потом, после погрузки шерсти, припрятанное вернули в трюм, в заранее выбранное укромное местечко между тюками, и прикрыли полиэтиленовой плёнкой.

Вполне вероятно, что всё так и прошло бы незамеченным, но по дороге домой, уже в Балтийском море, теплоход попал в сильнейший шторм. Тюки с шерстью в трюме – там, где был устроен тайник, – расшатались, сдвинулись, и содержимое тайника частично вылезло наружу.

Нашли и виновника. В каюте одного из матросов (именно он обычно нёс вахту у трапа по ночам во время стоянки в австралийских портах) вскрыли подволок, и прямо на головы таможенникам посыпалось трофеи контрабандиста. Общая стоимость конфиската впечатляла – этих денег (даже по самым скромным оценкам) хватило бы для приобретения целой отары «Жигулей».

Итог оказался печален. Матрос получил семь лет строгого режима по двум статьям: «хищение груза на транспорте» и «контрабанда в особо крупных размерах», а всех членов экипажа вызывали к следователю и дотошно опрашивали на предмет «видел – не видел» и «участвовал – не участвовал». Подозревалось, – и не без основания, – что злополучный матрос действовал не в одиночку: уж больно много ему удалось утащить и припрятать. Но больше никто под суд не попал – если у кого и было рыльце в пушку, то этот кто-то твёрдо отстаивал принцип «не пойман – не вор!» и позицию «не был, не участвовал, не состоял».

Опасный бизнес