В Москве лили дожди, а у нас хотя бы покапало. Стоит жара и сушь. Кругом пожары, и лес горит и торф. Все лето мы ждем дождя. Засыхают деревья, кусты, травы. Наташа старается полить и спасти самые ценные растения. От великой суши невероятно размножился паутинный клещик. Он захватил даже дикорастущие травы. На собаках развелась тьма-тьмущая блох. Воздух пропитан гарью, и свет солнца какой-то желтоватый, жуткий. Некоторые яблони покрылись желтыми листьями, дубы, березы тоже пожелтели, и с деревьев, как осенью, летят желтые листья. Запрещено купаться в реке, ловить рыбу и гулять по лесу. Над рекой и над лесом все время летают вертолеты, и за ослушание штраф 10 рублей.
Когда Таня ехала из Москвы, ее шесть раз останавливали, и только бумажка с печатью, что у нее есть дача в Песках, помогала, и ее пропускали. Земля просохла на 1,5 метра, и хорошо полить деревья и кусты прямо невозможно.
Погода все не меняется. Немного похолодало, а теперь опять и тепло и сухо. Приехали вчера Пастернаки всем выводком. Приехала Катя. У Кати было сотрясение мозга, и ей надо лежать, а она, конечно, и не думает. Метель сильно опозорилась — она задушила и съела цыпленка. Придется ее отучать от этой охоты.
Прошли дожди. Сегодня ночью был сильный дождь, а теперь светит солнце и по голубому небу бегут с запада белые облака. Метель приучается ходить на поводке. Вчера закончил свою «Тройку».
Есть надежда, что будут грибы. Маслята уже появились, и кто-то видел подосинники.
Темно, холодно, ветер хотя и южный, но все же холодный. Около ноля. На крыльце у меня лужа. Смотрю, две синички в этой луже купаются, подлетела третья, и они, все три, минуты две купались.
Приезжал Левашов с какой-то дамой. Дама что-то хочет писать обо мне. Дама расспрашивала меня о встрече на Алтае с пограничниками и будет что-то писать в АПН. Книжка «Будни живописца» издана очень хорошо и была бы вообще хороша, если бы не ужасный текст.
Левашову я давал свои рассказы о своей жизни, а он все переиначил и написал невероятную чепуху. Вранье от начала и до конца. Там появились какие-то неизвестные художники, какой-то Казимир, какой-то Иванов!
Сижу за столом и или рисую, или пишу, или так сижу и смотрю. Смотрю на большую клетку-садок с двумя канарейками. Когда в их сердцах еще теплилась первая любовь, в семье царила тишина и дружба. Они целовались и всячески ухаживали друг за другом. Она снесла четыре яичка и села. Он кормил ее и сидел рядом на жердочке, любовно поглядывая на нее. Тринадцать дней она сидела и высидела четырех птенчиков. Прошла еще неделя — птенчики подросли, они уже смотрят. Мама и папа их усердно кормят.
В больших клетках сидят три пары.
Первая пара — папа и мама, у них три птенца. 14 мая вылетел из гнезда первый птенец, без пятен на головке, посидел на жердочке и опять в гнездо.