Рассказы (СИ)

После того, как Сергей дал отбой, мы с начальницей молча смотрели друг на друга, пока наши мозги синхронно обрабатывали информацию. Мало того, что меня угораздило устроиться на работу к жене своего любовника, так я еще и умудрилась рассказать ей о нашей неземной страсти и наврать, что он разводится, а сегодня, охваченная нетерпением, еще и схватила ее мобильный, в котором на звонок нашего общего милого, стояла одна и та же фотография.

— Верни мой телефон! — заорала Оксана. — Зачем ты его схватила?

— Перепутала, извини, — я положила ее мобильный, который все еще сжимала в руках, на стол. — У меня такой же.

— Откуда у тебя фотография моего мужа?

— Я фотографировала его для доски почета еще на старой работе…

— Так это была ты?! А потом тебе захотелось втереться мне в доверие и поработать со мной? — она двинулась ко мне, но тут ее мобильный снова зазвонил.

— Я с тобой дома разберусь! — прорычала она в трубку, направляясь ко мне. Спас меня стук в дверь. Взяв себя в руки, Оксана выдала секретарше несколько распоряжений, в то время как я грустно смотрела в окно на чудесный солнечный денек, у которого мы планировали урвать несколько часиков для счастья, чтобы снова доказать друг другу, как хорош мир, когда мы вместе.

Когда за секретаршей закрылась дверь, Оксана взяла себя в руки и холодно произнесла:

— Ты уволена! Даже не думай рассчитывать на зарплату, считай это наказанием за попытку посягнуть на чужое. И как ты могла подумать, что он бросит из-за тебя семью? Такие, как ты, существуют для развлечения.

Я неслась по лестнице вниз на высоких каблуках, которые я надела в надежде на свидание, не дождавшись лифта. На улице бросилась к своей стоявшей у обочины машинке и включила зажигание. Руки дрожали на руле, слезы застилали глаза, но я надеялась, что смогу все объяснить. Но Сережка, когда я возникла перед ним, смотрел на меня с ненавистью, и я поняла, что Оксана успела раньше.

— Я все объясню.

— Ничего не надо. Наши отношения закончены.

Сердце упало куда-то вниз и осталось там. Стало трудно дышать, но я вдруг собралась и неожиданно твердо сказала:

— Удели мне пять минут, я всего лишь хочу, чтобы ты знал правду.

Мы шли по улице, и я, сбиваясь, рассказывала, как все произошло на самом деле, как я ждала его звонка сегодня, как мечтала о встрече, как соскучилась. Иногда мы останавливались и, держась за руки, смотрели друг на друга. Я с болью осознавала, что это уже не был тот мужчина, которого я любила.

— Пойми, все случилось, как случилось. Мне было хорошо с тобой, но теперь это невозможно. Прости. — он избегал смотреть мне в глаза.

— Неужели то, что было, не имеет для тебя никакого значения?

— Супруга поставила меня перед выбором: либо семья, либо…

— Ты уходишь голым и никогда не увидишь детей, — закончила я.

— Я не могу из-за тебя потерять семью.

Мы снова остановились, и он взял меня за руки. Через клеточки кожи в меня вливалось его тепло. Я понимала, что люблю его настолько, что чувствую его боль и переживаю больше за него, чем за себя. Кажется, это называется безусловной любовью, когда ты принимаешь человека со всеми его потрохами и вместе с ним идешь в тюрьму, становясь соучастницей преступления. Я бы пошла, но меня никто не звал.

Моя верная подружка приготовила мне горячую ванну с пеной и дала в руки бокал с токайским вином, пока я, обливаясь слезами, рассказывала о конце наших отношений.

— А знаешь что, я все равно не предам нашу любовь. — Катя нахмурила прямые бровки, так что они свелись в одну линию.

— Что ты имеешь в виду?

— Это он мог так легко отказаться, а я нет. Я все равно буду любить его, несмотря ни на что и благодарить судьбу за нашу встречу. Это моя любовь, и я не согласна убить ее. Только моя, понимаешь? И кто-то из нас должен помочь лисенку.

— О чем ты?

В самом начале наших отношений я рассказала любимому сказку, которую сама придумала. Мы не искали друг друга и наше чувство — я назвала его лисенком — свалилось на нас, подобно нежданному ребенку в семье, где у каждого родителя свои планы. Мы пытались сопротивляться и не уделяли ему должного внимания, раздражаясь самим фактом обременения наших уже сложившихся жизней. Но как все нелюбимые дети, лисенок вырос без нашей помощи и тогда мы, вдохновившись его красотой и силой, начали его использовать. Теперь один из нас подстрелил его, и он умирает на моих руках. Так неужели же в моем сердце не найдется милосердия, чтобы перевязать ему рану? Неужели я тоже возьму ружье и выстрелю посередине черных глазок бусинок, смотрящих на меня с мольбой?

Всхлипнув, Катя выбежала из ванной, а я, стерев слезы мокрой рукой, завернулась в халат.

Спасибо, лисенок, за то, что ты был.

23.02.2014

Парижская сказка

После окончания училища Динка работала медсестрой в районной поликлинике. Пациенты были капризными и нервными, а доктор постоянно пребывал в плохом настроении. Иногда Динка не знала, как бы она жила, если бы с детства не научилась мечтать. Она промывала раны больных, меняла повязки и была уверена, что скоро все это закончится.