Рассказы (сборник)

— Не очень… Ладно, налей этой своей гадости, — попросил профессор. — Хочу попробовать.

Дем аккуратно задрал лапку над стопкой, потом нацедил себе тоже.

Они чокнулись и выпили за встречу.

Жидкость оказалась похожей на граппу, но чище.

— Ну и вот, — собачайник вытянулся на столе, положив перед собой тощие лапки. — Заебало. К тому же в голове накопилось много всякой дряни, которая очень отравляла жизнь. А Дементию напоследок захотелось нормальной жизни, хотя бы после смерти. Логичное решение — из одного мерзкого хитровыебанного старикашки сделать двух простых хороших ребят. Или зверят, так даже лучше. Правда, он понимал, что потом меня снова потянет к своей второй половине. Отсюда и код.

— Но ведь потянуло же? — осведомился профессор.

— Ну, мы довольно долго друг от друга бегали, — признал пёсик. — Потом как-то снова сошлись. Теперь мы интеллектуальное сообщество. Центр, опять же, «Пендем». Зарабатываем кое-что. Конечно, того таланта, который был у настоящего Дементия, у нас больше нет. Мы попроще. Но мастерство-то не пропьёшь. Работаем, делаем кое-что. Когда-нибудь найдём способ сломать код и снова объединимся. Или просто будем вместе жить. Из Пен отличная девка выйдет, — мечтательно сказал он.

— Я правильно понял, что Пен получилась из той половины, которую трахали? — ехидно поинтересовался отец.

Дем заметно смутился.

— Ну, нельзя же всё понимать так однозначно, это же метафора, — наконец, сказал он. — Сейчас скорее она меня доёбывает… Достала своими капризами. То ей не так, сё не этак…

— Вот как? Достала? — белый кот прыгнул на стол, изогнулся, вытянул когтистую лапу и махнул ей прямо перед носом собаки. Дем едва успел отскочить.

— Ну вот я же и говорю, — обиженно сказал Дем. — Всё время такие выходки.

— Папа, не слушай его, — сказал Пен.

— Папа, не слушай её, — сказал Дем.

— Не смей называть меня в женском роде! — заорал кот.

— Дети, хватит ссориться, — сказал профессор. — Пен, сделай мне кофе.

— Водку пили, — недовольно повёл носом Пен, извлекая откуда-то чашку и садясь на неё.

Кофе был и в самом деле отменный.

— Что там Зина? — как бы между прочим поинтересовался Дем.

— Сейчас припрётся, — вздохнул кот. — Я уже не могу время держать, она в этом отношении круче…

— Вот же ведьма, — пёсик оскалился. — Свалилась на нашу голову… Я-то надеялся, что её не стало.

— А я всегда был уверен, что она где-то прячется, — сказал кот.

— Ты мне можешь этого не напоминать? — с тоской в голосе спросил пёс.

— Ты сам начал, — отбрил кот.

— Н-да, непросто вам было в одной голове, — резюмировал Пенсов. Он чувствовал, как водка начала действовать: навалилась, вяжет язык. — Ещё кофейку можно? — попросил он котофея.

— Вот вы где! — скандальный бабский визг прорезал воздух.

— Дем, подержи время! — крикнул кот.

Море вспыхнуло ультрамарином и погасло.

* * *

Комната казалась большой — возможно, из-за отсутствия мебели. Белые, шершавые на вид стены поднимались неожиданно высоко: метров на десять, если не больше. Оттуда, из запотолочной темноты, свисала цепь, к которой была подвешена сложная бронзовая люстра, обросшая, как сосульками, мелким висучим хрусталём. Хрусталинки светились, вежливо отодвигая мрак на пристойное расстояние.

Пол был покрыт чёрно-белым клетчатым ковром, напоминающим огромную шахматную доску.

У окна стоял марокканский диван с резной спинкой — низкой, но всё-таки заслоняющей подоконник. Из окна открывался вид на соседний дом, типичную московскую пятиэтажку с застеклёнными лоджиями, возле которых синела набухшая вена газовой трубы. Над домом висело хмурое непонятное небо — то ли дождь, то ли сумерки, то ли просто скверный день.

Свечи на столе пылали ярко и печально, длинные языки пламени напоминали долгие цыганские песни.

— Уютненько. Но депрессивно, — высказал своё мнение профессор.

Пен деликатно присел на полупустую чашку, доливая кофе.

— Ничего, что без сахара? — на всякий случай спросил котофейник. — Я могу.

— Ты же знаешь, я всегда без сахара, — раздражённо сказал профессор и тут же одумался: в конце концов, даже настоящий целый Дементий, прожив столь насыщенную жизнь, мог бы тридцать три раза забыть о бытовых привычках рано почившего родителя, а уж Дем и Пен тем более.

— Извини, папа, — кротко сказал кот. — Кстати, можешь называть меня в женском роде. Я же всё-таки того… девочка, — зверёк засмущался. — Анима дементьевская я!

— Кто-кто? — не понял Пенсов.

— Анима. Женская часть души. Она вообще-то у всех есть, у творческих людей она просто больше… Источник вдохновения…

— Муза, что-ли? — спросил профессор.

— Плохая из меня была муза, — сказала Пен тоном, напрашивающимся на возражения. — Но иногда у нас с Демом кое-что получалось, — добавила она, возражений не дождавшись.

— Муза… А чего ты мужика своего изводишь? — желчно сказал Пенсов, вспомнив жалобы Дема. — Называешь себя в мужском роде и вообще ведёшь себя как стерва? Это что, феминизм?