Рассказы (Сборник)

Беспокойно косящую Пятерку впрягли снова.

— Хоть бы не уехала… — пробормотал дознаватель, возясь с тормозом двуколки и поглядывая назад, на чуть видные, непостоянные пятна окрашенного света. Туман наверху опускался, и тем ярче озарялся невидимый отсюда выход на поверхность. Стали видны белеющие кости у основания лестницы. По ним что-то перемещалось. — А то и тормоз потащит…

Двуколка утвердилась на рельсах, лошадь получила нагретое яблоко из кармана плаща и хрустела им в темноте. Наказатель пригасил фонарь почти до минимума. Тени сгустились под ногами, словно сапоги приехавших попирали само ничто. И тотчас ярче стал заметен тот, верхний свет, свечение осклизающих корней, белый танец светляков. Даже запахи темноты и влаги, казалось, сразу стали сильнее. И звуки слышнее. А тишина между ними — глубже.

Наказатель протер запотевшие линзы в стынущей стальной оправе, но виднее не стало.

Халле прихватил из двуколки маленькую клетку со спящим голубем. Другой связи с городом тут не было, и птицу надлежало тащить с собой. Дознаватель, хоть и немного телепат, как все они, на таком расстоянии был бессилен — от жилых окраин Андренезера их теперь отделяло не меньше пяти миль.

У лестницы они спугнули крысу, объедающую тлен с крупных костей; та канула в темноту, оставив слизней трудиться в одиночестве.

Помедлили.

— Готов, дознаватель Халле?

Тот чуть нервно усмехнулся, глянул на долговязого напарника снизу:

— Готов, наказатель Коркранц. Хотя я бы предпочел пару таблеток. Совы, например, если б такие существовали. Или любой из проклятых знаменитостей, если она в темноте видит лучше, чем я.

— Никаких таблеток в мою смену, дознаватель. Ты же знаешь.

— И сам не жалую. Обойдемся. По крайней мере, пока не появятся подходящие. — Халле знал нелюбовь Коркранца к экстрактам чужих умений, но не разделял ее. — В конце концов, почему бы не наделать таблеток пса? Принял одну — и порядок, отлично слышишь и обоняешь все вокруг. Самое то для сыскных. Почему выпускают только человеческие? На кой мне полчаса умения петь, как Адам Турла, если я готов заплатить за час ночного зрения или острого слуха?

— Таблеток не использовал, не буду, другим не советую, а на месте Шеффилда и запретил бы. Но где сейчас Шеффилд… — Коркранц глянул вверх по лестнице. — Ладно, пошли.

Халле кивнул, расстегнул нижнюю пуговицу пиджака, чтобы удобнее было добираться до ножа. У Коркранца давно была расстегнута и пуговица, и кобура — наказатель имел право на револьвер.

Они поднялись быстро, цокая рифлеными набивками сапог по расшатанным, осклизлым ступеням.

После темноты подземелья наверху показалось совсем светло. Осень только перевалила за середину, а вот ночь до своей еще не добралась. Туман лежал тонким слоем, затекая в провал спуска. Вдруг вслед им долетело тихое, потерянное ржание Пятерки, нереальное, как привет из другого мира.

Деревья вокруг были невысоки, ни одно из них не выросло ровным, словно в молодости они не могли решить, куда им все-таки расти — вверх, как все, или лучше в сторону, а может, вообще вниз. Разломы в стволах, щели коры, впадины узловатых переплетенных веток светились голубым и розовым, ярким, как ярмарочные огни. Свет помигивал вразнобой. На одной из ветвей, прицепившись ногами, вниз головой спала птица.

— Карамель какая-то, — сказал Халле. — Никогда я не любил эти привозные деревья.

— Ну это не совсем те, что я помню, — ответил Коркранц. — Они, конечно, и до пожара выглядели экзотично, но то, что сейчас тут растет, вряд ли уже можно классифицировать. Значит, правду говорят — год от года они все ярче.

Лязгающий голос наказателя, такой знакомый собеседнику и такой внушительный под белыми сводами кабинетов и среди высоких стен кварталов-колодцев, тут тонул, словно звук кузнечных клещей, которые зачем-то обмотали ветошью.

— Пойдем, — сказал Наказатель, делая шаг вперед. Халле кивнул и последовал за ним, стараясь не оглядываться.

Здесь когда-то был парк. Обезглавленные чугунные остовы фонарей напоминали об этом; в одном месте сапог Коркранца ступил на гулкое железо — люк коммуникаций, и наказатель пообещал себе получше смотреть под ноги.

Вдали, за рядами деревьев, виднелись иногда скелеты скамеек. Один раз в сумеречной аллее им привиделось, что на скамейке сидит некто большой, в пальто и мятом цилиндре.

Коркранц подумал, что ему показалось — резко повернув голову, он ничего не увидел; но Халле сказал, что ему, в таком случае, показалось то же самое.

Они поспешили пройти это место.

— Ну и где нам тут кого искать? Сюда бы взвод, — Халле не выдержал в тишине и пары минут.

— Мы за него, — сказал Коркранц, и дознаватель уловил в его голосе намек на раздражение. И в мыслях тоже.

— Понимаю. Просто это работа для более серьезной группы.

— Работа наша.

— Рад стараться. Но… — Халле обвел мерцающую чащу, полную тихих звуков, раскрытой ладонью в тонкой перчатке, — кому здесь я могу задать вопросы? Вот той тени? — он указал в сторону, где между деревьями мелькнуло что-то двуногое, низкорослое, больше всего похожее на заднюю половину собаки.

— Вот и спросим у брухи Веласки.